"Конечно! Мужчина без
женщины - бесполезный кусок природы, сбившийся в стадо и бездумно истребляющий
мамонтов. Мужчина в собственном уединении, как и женщина в собственном соку, -
балласт земной цивилизации и очернитель положительной статистики ростаи прироста населения, хаотично реализующий
рефлекс своей врожденной самцовости. "Не заграждайте уста у вола
молотящего", - призывает Библия. Ну, так и… это с одной стороны…"
Что там с другой стороны Георгий
Тарасович додумать не успел. Громко ударил бубен и, откуда ни возьмись, всё
свободное пространство между столиками занял сводный женский хор
"Ай-нэ-нэ" гастролирующего на американских джипах табора "Ехал
цыган на коне верхом".
Под песни и пляски самобытного
народа свободного мира вышколенная официантка одноимённого заведения широко и
добротно развитой общепитовской сети "От вашего столика нашему!"
неслышно, на подушечках босоногих стоп тридцать седьмого размера, подкралась к
оглушённому песнопением и уже почти откушавшему коммивояжеру Шевченко.
Она мягко и профессионально
выставила счёт, кофе и наполовину зачехлённую левую грудь, молниеносным
движением обеих рук собрала использованную раннее посуду, в том числе и пустой
графинчик от ста грамм, мило улыбнулась многообещающей славянской улыбкой и как
сквозь землю провалилась.
"Работники общепита должны
возбуждать у посетителей аппетит, а не мочеполовые органы!" - как-то
неприязненно подумал ей вслед Георгий Тарасович. Чётко, по-военному, выпил
чашечку горячего кофе, беспристрастно ознакомился с графой "итого"
принесенного на блюдечке счёта, выложил указанную сумму плюс 10% сверху
(общепринятый тариф за качественное обслуживание, не зависящий от самого
качества), незлобно ущипнул проплывающую мимо солистку за цветастую юбку и совершенно
случайно столкнулся на выходе с Епитимьей Евграфовной, бережно прижимающей к
груди три разноцветные розы…
Она смотрела сквозь него, сквозь
снующих посетителей, сквозь пляшущий хор, сквозь непрозрачные стены и табачную
дымку куража завсегдатаев. Она смотрела далеко… на много лет назад. Епитимья не
узнала Георгия, а Георгий Тарасович торопился на поезд…
Лебёдушкой из русской народной
сказки подплыла Епитимья Евграфовна к совершенно случайному столику, который
только что освободил Георгий Тарасович, присела на краешек стула и вынырнувшей
из ниоткуда официантке с уже зачехлённой грудью сделала небрежно ручкой и
заказ: "Фальшивого зайца в грибном соусе, пожалуйста, и сто грамм
бургундского терпкого". Больше официантка для неё не существовала.
Продолжая нежно прижимать розы к груди, Епитимья самоотверженно предалась
пьянящему бездумью и предполагаемому наслажденью, которое стало доступным в
результате долгой борьбы и блестящей победы… с собой и над собой.
А Георгий Тарасович, неуютно сидя
в зале ожидания для транзитных пассажиров, продолжал пестовать в себе хандру,
полученную в пивбаре, перенесённую в "Ай-нэ-нэ" на правах частной
собственности и не проходящую на железнодорожном вокзале в преддверии
возвращения на родину, которое откладывалось по независящим от него обстоятельствам
и на неопределённое время: "На перроне мозги розно. Не привёз паровоз
бонзу. Разобрал кто-то там трафик и сорвал скоростной график. У диспетчера тик
от невроза. Стоит крик из-за курьёза. Назначает виновных сановник… а стрелочник
пьёт. Ему по фиг. Прошли времена цензуры. Звучит матом номенклатура (каждый
второй - уголовник)… а стрелочник пьёт. Ему по фиг. Громом грянул официоз.
Заострил проблемный вопрос. Из спецслужб подключился полковник… а стрелочник
пьёт. Ему по фиг! На перроне мозги розно, а на рельсах - сплошные козни…"
"Конечно! Женская внутренняя
разумность с мужской никак несравнима! "Что хочет женщина, то хочет
Бог!" Кто сказал? Мужчина сказал! Для чего сказал? Чтобы добиться от
женщины того, чего сам хотел… на тот момент. А она, дура, поверила. Эмансипацию
себе придумала, права… Ну, и? Да взять хотя бы этих активисток из политики.
Разве это женщины? Правда, вокруг них тоже не мужики, а сплошные депутаты.
Такая ночью приснится, и сразу вскочишь. Нет, не частично, а весь как есть.
Вытянешься по стойке смирно и старый новый гимн Сергея Михалкова на мотив
"Варшавянки" запоёшь. Без слов. И пусть они не обижаются, но где в
них мать, сестра, жена, женщина, в конце-то концов? Мягкая, хрупкая,
приветливая, ласковая… всегда!!!"
-…а он мне говорит: “Молодой человек,
уступите женщине место!”
-А ты?
-Ты меня знаешь. Выдал ему по полной
общероссийской программе!
-А он?
-А он: “Молодой человек, прикусите язык”, - и
хлопнул меня ладошкой по подбородку…
-А ты?
-Прикусил…
Чей-то громкий диалог, перешедший
на тихий шёпот, отвлёк Георгия Тарасовича от вечерних размышлений на сытый
желудок. Заслушав заспанный доклад железнодорожной дикторши: "“Граждане
пассажиры! Если вы заметили бесхозные сумки или неопознанные предметы,
немедленно сообщите… не вступайте в связь с незнакомыми… не пейте, не ешьте… не
забывайте… Отправление поезда №… откладывается до утра… понедельника… начала
месяца…" - Георгий Тарасович принял к сведению. Это был его поезд.
Не задумываясь, по-военному,
Георгий Тарасович обрадовано подхватил свой дорожный кейс, молодцевато выполнил
"Кру-гом!" и направился в давно обжитый отель "Три хомяка"
восстанавливать своё доброе имя постоянного посетителя. Мерехлюндия (хандра)
бесследно исчезла. "Без женщин жить нельзя на свете, нет…" - весело
доносилось откуда-то из-за него обездоленным транзитным пассажирам, следующим
по маршруту поезда №…
Стучат по рельсам жизни поезда. А
движут их локомотивы. В состав вагончики взнуздав без всяческой на то
альтернативы, сулят большие перспективы… В вагонах едут пассажиры: накопители…
транжиры… Чинно едут. По ранжиру. …и, получив абонемент на жизнь в купейном иль
плацкартном, пытаются обратный взять билет… жить в направлении обратном…
"Мы делаем ошибку, читая
слишком много, несообразно с тем, сколько мы размышляем. Я уверена, что была бы
умнее, если бы не прочла и половины того, что читала... Такое чтение книг,
собственно говоря, есть крайняя степень умственной лени" (Е. Броунинг).
Епитимья Евграфовна не
согласилась с Е. Броунинг, но всё-таки преодолела врождённую леность ума и
задумалась.
О чём, собственно? О чём может
думать одинокая женщина пятидесяти восьми лет? О не случившемся счастье? О так
и не появившемся принце? О несостоявшейся семье? О не рождённых детях?
Или страдать об этом седовласом
рыцаре без страха и упрёка? Глупо всё это. Кто-то из умных сказал:
"Стареть надо в одиночку". Дурак этот умный… но отчасти прав.
"Люблю я пышное природы увяданье…" Жёлтые листочки, грачи улетели,
курлычут журавли… - это конечно, но когда человек…
Дверной звонок вернул её в действительность.
В бдительном глазкебронированной двери
явно искажалось счастливое лицо Георгия Тарасовича и огроменный кулак вытянутой
твёрдой руки, устойчиво сжимающий как древко полкового знамени три разноцветные
розы…
Епитимья замерла. Полчаса
подпирала дверной косяк с единственной мыслью: "Как хорошо, что я тогда
купила этот звонок на двадцать семь мелодий", - но дверь так и не открыла…
Ей лично наплевать на то,
кто там в фойе подаст пальто
и абсолютно безразлично что,
где и как о ней публично.
Прошла сквозь терние и розы…
и первобытность серой прозы.
Давно не девочка уже…
удобней дома… в неглиже.
Но кто же скажет ей:
"Сестра!
Тебя изъест твоя хандра!
Мозги проветри свежим утром,
наполни душу перламутром.
Куда спешить? Спешить не надо.
Я рад тебе и ты мне рада!"
Пришёл такой… и так сказал,
перед уходом на вокзал,
но через запертую дверь…
а дверь скрипит: "Не верь!
Не верь!
Ни в меланхолии, ни в раже,
ни в кураже, ни в эпатаже…"
И подмигнул глазок дверной:
"Не суетись, придёт другой!
В годину позднего разврата
должны быть на запоре
врата"…
Бездушно дверь весит на страже,
чтоб взлома не было и кражи… но финишной прямой видней: грустит привратник у
дверей, которым вовсе невдомёк, что одинокий одинок…
О чём ты, брат? Сколько той
жизни? Ну, десять с чем-то… двадцать лет. Потом откушают на тризне, и спи
спокойно старый дед. А депутаты пойдут в Думу… трудящиеся на завод… лоббисты,
увеличив сумму, внесут поправку в новый КЗОТ… а неподвластный думам ветер
погонит в тучи облака… и снова народятся дети… Не обольщайся брат пока. Ведь
без тебя, как и с тобою. И будет так, как было до… Чтоб жизнь зачать, потребны
двое, закончить - хватит одного…
У каждой бабушки есть девичьи
секреты,
Которые под сердцем, в сундучке…
Там тайны писем в штемпелёванных
конвертах,
Там туфли белые на тонком
каблучке…
Там засиделась в вечно молодых
Студенчества весёлая пора…
Там слёзы счастья схваток
родовых,
Там первенца забавные слова…
У каждой бабушки есть девичьи
секреты.
Их не расколет гнёт прожитых лет.
У каждой бабушки в секретах есть
корнеты…
Полковников, себя изживших, нет!
И не надо… Себя изживать не надо!
Во как… всё обернулось!
На лестничной неприбранной
площадке у запертой ненадолго двери три разноцветных розы, как заплатки,
прилипли к стенке… чтоб не увели.
Белая роза - эмблема знакомства,
Символ доверия между людьми.
Родственность душ, характеров
сходство…
А ведь доверие тоже с дверьми!
Жёлтая роза - эмблема разлуки.
Командировки, график дежурств…
Сплетни, молва, пересуды и слухи…
Это проверка на подлинность
чувств!
Красная роза, зимой и с мороза,
Это, конечно, символ любви.
В марте, восьмого, роза - мимоза,
А в остальные дни - визави!
Любовь как
ноющая рана, зарубцевавшаяся в шрам. Любить не поздно, и не рано. Любовь слепа…
и в этом шарм!
