-Ты помнишь
девочку в тумане, которая скучала в грусти? Не наискала ль баба Аня девчонку в
собственной капусте?
-Витийствуешь?
Смени декорации. У меня замечательный сын, у меня чудесная невестка, у меня
прекрасный муж и ты вот ещё, зараза, ко всему этому из интернет вывалился, друг
детства…
-Без женщины
мужчина хлам. С рожденья женщиной прикормлен. "Сидеть!"
"Лежать!" он может сам, но "Под каблук!" он сам не волен…
-Не юродствуй,
а лучше ответь мне без подготовки на давно интересующий меня вопрос: Когда я
читала твоё произведение "Я", то постеснялась сказать, теперь, имея
индульгенцию, решусь. Во всей повести автор называет свою девочку, девушку,
невесту, жену, мать его детишек только Света. Никаких Светочек, Светиков,
Светуль, мамочек, женушек. Суровый ты супруг! А было бы ярче, сухость исчезла
бы. Пардон, месье, если нарушила демаркационную линию.
-Я издалека.
Можно?
-Валяй!
-Давно это
было. Выполняли мы тогда очередную задачу Партии и Правительства в длительной
командировке. Лес расчистили, сборно-щитовые домики поставили… и вот как-то раз
подъезжает к домику инженерно-технического состава тяжёлый экскаватор и на его,
домика, суверенную целостность ковшом покушается. Успел я машину заглушить и
пьяного вдрызг экскаваторщика оттуда выдернуть, который разборки с начальством
клеить приехал. Дал команду раздеть, залить холодной водой и в яму пока не
протрезвеет. Через некоторое время посетил бедолагу. Думаю, если оклемался,
вызволять надо, а то комары заедят. Попроведал. Живой. Как, спрашиваю, комары
не заели? А он мне очень даже здравомысляще: "Это, уважаемый, моё личное
дело, а ваше личное дело в мои личные дела не вмешиваться!" Аналогичный
случай и в твоём случае. Пардон, мадам, если чего нарушил.
-Инцидент
исперчен, но всё-таки?
-Только когда
мужчина "...оставит своего отца и свою мать и прилепится к своей жене… -
только тогда, - они станут одной плотью". В Библии так написано. И,
обручившись, всяк это понять должен ещё в начале семейного пути. А у нас со
Светой осень уже на этаже где-то. "Петя", - она меня так, я её:
"Света". Была весна наша красна, было и лето… осень пришла, а седина
- это примета… Светлое имя её, Света, мне фонарём, ночью и днём, светит. Двое в
одно обручены… факт этот признан. Чтобы понять, надо пройти… жизнью по жизни.
Пассажирский состав фирменного не
очень скорого поезда, составленный из спальных, купейных и плацкартных вагонов
дальнего следования (из социализма в капитализм понаехавших), ритмично отстукал
традиционную токкату и замер на последней станции перед рубежом смежного
государства, в соответствии с привычным графиком остановок.
-Мишка! -
радостно вскрикнула прильнувшая к окошку Анка, легко зацепила нехитрый баул
маленькой ручонкой и, неумело по-детски чмокнув Вернуську в щёку
противоположную от чмокнутой щеки Леной, выбросилась из поезда в объятия
встречающего мужа, Мишки…
В древней Греции оракул на
ристалищах поэтов одиссеями блистал. Появился модератор и поэтов след пропал.
Нерентабелен, однако, бизнес распродаж сонетов. Балуются самиздатом,
"мылят" на Парнас Инета. И Пегас табун покинув, вылетел из общей
стаи. Мышью броузит наивно, каждый день меняя сайты. Не угнаться за Пегасом на
ногах поэтов… Крылья! Нераскрученных талантов несть числа в свободном
"мыле". Интернируют поэтов блокировки старых ников. И мигрируют
поэты, зарождая новый цикл. Пиксели без меры ловят, над собою издеваясь. Но
испытывают кайф, в нетях самоиздаваясь: "Он был непризнанный поэт, она
стихи его читала (он отсылал их в Интернет, она их спамом получала). И как-то
осенью в метро они увидели друг друга. Он был при шляпе и в пальто, а вместе с
ней была подруга. Он ей стихами произнёс: "Куда ты прёшь?! Проснись-ка,
дура!" Она, уткнув в подругу нос: "В метро поэт это фигура!" Так
познакомились они и адресами обменялись. Он ей сказал: "Ты не гони, пока с
тобой не расписались…" Гражданка из СССР бодягу эту прочитала, сказала
что-то типа: "Сэр, я этот спам в гробу видала…"
Пролился дождь, и запотели окна.
На бездорожье жизни снова хлябь. С небес слетает грубый окрик и падает на
ропщущую рябь… Слова сорвались с уст… Кощунство! Пали, лишившись естества.
Размокли и раскисли чувства, ссыпаясь охрой, как с куста…
Место Анки на нижней полке занял
новоявленный куркуль с двумя кулями, который, не утруждая себя ненужным
знакомством с незнакомым соотечественником, быстро уложился спать. Терпимый, но
трудно усвояемый запах обезноженных носков новоявленного, перемежаясь с ещё не
выветрившимся запахом Анкиных духов, наводил на мысль о законе единства и
противоположностей (борьбы не было, противоположности были). Недоученный
школьный закон являл факты контраста реалий. Противоположные щёки Вернуськи
посылали воспалённому (невыспавшемуся) мозгу противоречивую информацию об одних
и тех же деяниях, но совершённых разными женщинами.
Щека, оказавшаяся у дверцы чёрного
"Форт-попеля" со стороны Лены, сигнализировала о возврате дарованного
ранее. (Вернуська с трудом удержался от вопроса "А цветочек?") Мол,
забери свои игрушки и не писай в мой горшок, мол, прощай навеки.
Щека, случайно столкнувшаяся с
Анкой, зуммерила: "Держись, пацан…" - мол, ничто нас не может
вышибить из седла.
Получив сигналы, мозг услужливо
выдернул из памяти две не свои мысли. Первая была свежей и принадлежала Анке,
которая обронила её мимоходом на одном из перегонов маршрута следования:
"Знаешь, вы мне (ты и Лена) видитесь сидящими на качели типа доска с двух
сторон. Когда-то ты был под облаками, видел горизонт, перспективу (для детей),
говорил: "Ты посмотри, красота-то какая, сколько возможностей…" - а
она, увязнув ногами в песке и пыли: "Нет надежды. Кругом серость, грязь,
мрак, безысходность…" А ты, не слушая её, любовался открывшимися тебе
просторами и, залюбовавшись, не заметил, как доска качнулась в твою сторону. А
она, там вверху, обрадовалась: "Смотри, Петя, какие перспективы (для
детей), красота и уважение". Но ты уже внизу, качели опустились, ботинки в
пыли, окурки… "Так жить нельзя! Грязь, дрянь…" А это всего лишь
КАЧЕЛИ!"
Вторая мысль принадлежала Лене и
была немного жёстче: "Если бы меня кто-то спросил, что я думаю о тебе,
после нашего общения, прочтения того, что ты писал, споров и т.п., и если бы
этот кто-то сказал, что в моем распоряжении есть только одно слово
"диагноз", чтобы выразить все, что я думаю, то этим словом было бы
"НЕВОСТРЕБОВАННОСТЬ".
Разыгравшийся воображением мозг явно
не хотел последовать примеру храпящего куркуля (у которого с мозгами всё в
порядке, наверное) и приступил к укрощению мыслей, вихрем носившихся в
отведённом им закрытом пространстве…
Две противоположности (Анка и
Лена) сошлись почти единодушно в том, что Вернуська по чьей-то недоброй воле
оказался невостребованным… среди окурков и, что самое печальное, в нечищеных
ботинках. Но так ли это? Воля, конечно, была, но своя. Безвольный мужчина, это
не мужчина… а подневольный жеребец, дисквалифицированный в мерины. Это
во-первых.
Во-вторых. Народ, большинство,
выразил свою волю в мае 1991 и предъявил тогдашнему президенту господину
Трепачёву, мол, Да! Советскому союзу быть! Безвольный Трепачёв не оправдал
доверие народа…
В-третьих. Народ, большинство,
жаждет капитализма. Пожалуйста… но не такого дикого и односторонне выгодного
пробившимся единицам (в большинстве случаев, не по-хорошему пробившимся).
Слабовольные приняли сторону "особо одарённых", схватили в охапку
объедки со стола и рассредоточились по углам рыночной экономики, ритуально
посещая салоны красоты, фитнес-клубы… и прочие заморочки западной цивилизации,
шедшей к этому столетиями.
Вернуська сказал:
"Нет!" Сам себе сказал, понимая, что любая политическая борьба, в
случае победы, свергает одних и сажает на их места таких же. И вновь борьба… и
суета сует, и ловля ветра…
"Не надо нам ехо", -
сказал сам себе Вернуська и самоустранился от дел "праведных", считая
что в этой жизни всё поделал и может предаться активному безделью (своим умом
чуток пожить). А то, что Лена клеймит его в клеймении, то, значит, ей так надо.
И пусть ей, ведь девочка, всё же…
"А что ты понимаешь под
словами "миропонимание", "клеймишь", "невостребованный
(не полученный адресатом)"? Кто меня должен востребовать? Зачем я им?
Зачем они мне?"
"Клеймить – значит осуждать.
То, что красной нитью проходит через все твое творчество, письма и пр.
Клеймение – путь в никуда. Это тупик. Клеймение - это осуждение при народе, с
призывом к общественности: "Ребята, все под мои знамена! Будем клеймить вместе!"
Что ты и делаешь в своих рассылках, например".
Не права Лена, а вот Анка
молодец. Про качели хорошо… но додумать надо, что понимать под грязью и пылью,
в которой Вернуська оказался. "Небоись, Анечка, эту вселенскую пыль
мирового маразма мы с себя стряхиваем. Ничто нас не может…"
