Господа имущие! Будьте
повнимательней! Не включайте "РЕВЕРС" или же "РЕГРЕСС".
Помните историю? Ту, что обязательно вы учили в школе при КПСС: "С бантом
красным в пулемётной ленте Железняк (матрос) в народ ходил. Соцопрос по
упрощённой схеме среди населенья проводил…" Вы упрямо и с настырной прытью
доллары суёте псу под хвост, а "матросик" нищий воет выпью… Вырастет
с "матросика" МАТРОС! В офис к вам придёт в себе уверенный,
улыбнётся, хмыкнет в ус иль в нос: "Эй, ребята! Кто тут временный?" -
скажет риторический вопрос. Скажет просто, без морали. "От винта!" -
добавит жест… Всё в России по спирали. Чернь… буржуи… манифест…
В примерочной блажит Индейка.
Разъела фуфель! Ей скамейка давным-давно уже мала, чтоб разместить свои тела.
Но приняв своенравный вид, она пеняет: "Тут полнит…"
Ты, говорят, несовременный. Этот
посыл закономерный. Когда приходит энтропия (мера неопределённости ситуации) и
старческая амнезия (пробел в воспоминаниях), то характерен эскапизм (уход от
действительности в вымышленный мир), раздвоенность (иль дуализм). Ты, вроде
как, соображаешь. Мерещишься и поучаешь… но время-то твоё прошло.
Осовременивать смешно, то что когда-то было ты…
На подоконниках цветы полей из
новой синей лейки. С бабами можешь на скамейке кому-то кости перемыть… Но,
несомненно, можешь быть. И будь, и заморочся чем-нибудь…
Не может человек без душевной
раны. То ли в детстве уронили, то ли в молодости предали, то ли в старости
обсчитали… А иначе какой же он человек без душевных переживаний? Морда сфинкса
над шубой из бурундука. Непроницаемая. Ноль эмоций. Охрана во всех углах.
Прислуги больше чем домочадцев и за каждым успеть надо, чтобы не дай Бог
чего-нибудь не того… Это ж надо ж такое с собой сотворить! Добровольно!!!
Личина тётки разбитной… иль
дядьки, вовсе заводного. Или улыбка, мол, я свой, рубаха-парень без спиртного.
Или радушие во всём (во лбу, в ушах и в носоглотке)… или по стеночке бочком,
мол, я в ларёк взять свежей водки…
Не дай Бог с Ивана пана… или с
Ивановны паненка. Они страшнее урагана. Им по фиг дым… Переоценка! Своё отмытое
добро по сундукам (или по банкам) разложено уже давно… За рубежом. А если Анка
с инспектором и на тачанке закатит дерзко в их обоз, то декларацию предъявят,
мол, извините, мол курьёз…
"Я", то что было,
исчерпалось, изжило самоё себя. И приукрасив новизною, выводишь в свет второе
"Я". Но и оно сейчас не в моде (а больше вроде бы и нет). Кряхтишь на
низкопробной ноте, как рано овдовевший дед, себя пытаясь отыскать в
переполненной аптечке. Тебе б в тулупчик да на печку… и рядом доброе сердечко,
чтоб пожалеть и приласкать. Жизнь городская не даёт… зовёт и манит за собой.
Ключом, фонтаном в темя бьёт… а с денежками перебой. Душа зависла, чёрт возьми!
Ей надо… надо "оторваться"! На танцах погреметь костьми иль с девками
зацеловаться, иль… Тпру! Приехали. Постой. Глотни водички и в отстой…
Человек… а в принципе какой он
человек? Дитё нецелеустремлённое (в большинстве своём). И есть никто, и звать
никак на общеобразовательном уровне. Топчется это дитятко, ножками сучит и
постепенно под собой площадку утаптывает. Чем дольше топчет, тем больше
утаптывает… и не дитё оно уже, а Фёдор Кузьмич, извините. И лет эдак через десяточек
свой пик трамбовать начнёт. А если, не дай Бог, сверзится по независящей
причине и скоропостижно… то знаешь сколько народу за гробом пойдёт? Сотни!..
три-четыре. С почестями пойдут и с музыкой. И горечь утраты водкой зальют… и
через девять дней, и через сорок, и… всё. Не всё. Там видно будет, в смысле как
наливать будут так и заливать будут… горечь утраты. А если Бог не даст?
Выдряпается на свой пик, вытопчет всё что можно и всё что в красную книгу
занесено и стариться начнёт по естественной убыли. Придут к нему, те что
помоложе, и слово ласковое скажут: "Извини, старик, подвинься". И
начнёт он двигаться. Сначала шустренько. С почестями и под музыку. Пересядет на
пенсийку всероссийскую и диву дастся, как этот народ обильно и не задумываясь
поливает горечь утраты на его проводах. Сжалится сердечный. "Ладно,
ребята, на второй срок остаюсь…" Но кто его услышит. И поползёт он с
занятых вершин тихо и спокойно, чтобы не вызывать паники. В забвение поползёт.
Дачу продаст… машину… гараж… квартиру поменяет на низкооплачиваемую… и пойдут
за его гробом… Родственники пойдут, близкие, сгибаясь от тяжести горечи утраты,
которая сотни на три-четыре. А вот если бы раньше…
Берег… раздолье… плакучая ива…
Цикады… трели соловья… И муравья согнать лениво… и в черепушке нет царя… Заря.
Рассвет. Роса. Прохлада. Тропинка-стёжечка домой… И ненавистное: "Не
надо!" Всё это в памяти, друг мой…
Когда ни два, ни полтора, а
где-то рядом иль меж ними, тогда всех на фиг со двора. Торги ненадобны такие.
Конкретно надо: "Вот те раз! Пять, шесть и восемь чуть попозже". А
можно сразу прямо в глаз. Не надо в бровь. Испортишь кожу…
Федя Ряпушкин вот уже какую
неделю (не помнил) общался с детством. В процессе общения он заметно терял в
годах (и незаметно в весе). Изрядно омолаживаясь, но не впадая, он творил.
Творённое собственноручно Ряпушкин бескорыстно носил на базар и раздавал
задаром. Народ удивлялся, пугался, но брал. А Федя молодцевато возвращался,
насвистывая: "Если бы молодость знала, если бы старость могла…" Но
как только домой вернётся, мимо зеркала пойдёт, так сразу и стариться начинает.
Ряпушкин приловчился. Он не вглядываясь в зеркало, сразу в интернет, а там
почта электронная… из детства. Омолаживает!
Попробуй-ка букет из свежих
мыслей собрать в предутренней прохладе. Они спадают словно листья… и
распадаются, как мифы об Элладе…
Попробуй-ка арбуз пред тем как
выйти и встать в поток таких как ты, летящих. Едва ль протянешь в этой прыти.
Сойдёшь с дистанции, как фантик исходящий…
Попробуй-ка пирог с грибами, что
принесли тебе в постель. Унёс нотариус бумаги, и прекратилась канитель…
Попробуй-ка жевать траву без
мяса-хлеба и зефира… Забудь слова: "Я не могу". Захочешь, сможешь и
без сыра…
А может лучше на свой вкус, напрочь
забыв про все диеты? Да, намотай себе на ус: то, что не снято, то надето!
Только не надо про любовь ту, что
по быстрому, за шкафом. Про деверя и про свекровь… про то, как свекор тихим
сапом… Может быть это сброс гормонов при совпадении желаний, а мы поэмы о
влюблённых пишем без всяких оснований… Не надо на уши лапшу, нам это в школе
говорили. И поднимать не надо шум. В семье большой так: или-или! И нет
вопросов: "Лечь? Не лечь?" - коль о политике здесь речь…
Слово за Словом, мысль теряя,
лезет без мыла в скучный доклад. Пафос подъёмные, в смысле буквальном, вольному
Слову начислил воклад… плюс
премиальные, плюс сверхурочные, велеречивые и худосочные…
Семь смертных грехов…
Семь чудес света… Семь одежд на ней надето… Логический продолжи ряд. Что ещё
там говорят? Столица на семи холмах (семь пядей там у всех во лбах). Семь шкур
дерут… и семь потов… и прячут за семью замками. За семь верст киселя
хлебать… а дальше продолжайте сами (семь раз
отмерь, один отрежь… можно семь пятниц на неделе… день голодай и семь не
ешь…) семь Симеонов тоже в деле… Лишь Седьмое Ноября упразднили… Может зря?
Будто бы остолбенела обезлюдевшая
стела. С каменным лицом скорбела у погасшего огня… и дождалась. Был парад! Той
войны былой солдат, весь согбенный (от наград), встал в почётный караул. Браво!
Браво, есаул!
Как тогда шли, так и ныне…
возлагали на святыни те же красные гвоздики (но без митингов и криков). Не
забыли старики… а о них теперь: "совки"!
Остынь недобрая старуха… иль хоть
немного будь добрее. Кто виноват: в умах разруха, а день за днём всё тяжелее…
Сама на выборы ходила, бросала в урну бюллетень. Вы, старики, большая сила… на
даче городить плетень. Но чтобы старцы в городище могли держать совет-ответ:
"Как обогреть сирот и нищих?" - такого, бабка, пока нет…
Я пробовал одной ногой туда, где
надо бегать, прыгать… Мне там сказали: "Дорогой! Тебе бы лучше в парке с
книгой…" А те с извилиной одной идут туда, где надо думать. И заседают в
городской… и в краевой… и в прочих Думах.
Я сильных слабыми считаю. Они
тобой и мной сильны. И сила их лишь только в стае. А сами по себе… больны,
слабохарактерны и квёлы… из той, из позабытой школы…
Столица на замке. Шлагбаум на
границе. Политика в дерьме… "Покой нам только снится". "Все
флаги будут к нам…" Но тропы у них лисьи: через Казахстан Вашингтон -
Тбилиси…
Вот когда умные к власти придут,
вот тогда и социальную справедливость отнивелируют. И этих на место поставят, и
тех приструнят… И снова недовольные появятся. Вот поэтому умные во власть и не
идут. Умные!
Пройдя солдатским
твёрдым шагом по пеплу выжженной души, даме новой себя сбагрил, сердце в руку
уложив. Она зажглась огнём любви, весь мир собою освещая, а он эрекцию гасил…
Но вскоре выгнан был. С вещами…
Ничуть не смутившись,
Альфонс Примадонцев в тот же вечер нашёл новую авитаминозную жертву неотвязной
мании ускоренного замужества и продержался на её содержании две недели с
небольшим. Профессия!
"Что слава мира?
Дым и прах; Кого ж любить? Кому же верить?" Недавно, стало быть на днях,
зашёл к вдове нетрезвый деверь. Чайку попить, поговорить о смысле мысли… об
искусстве… "Коли не в меру,
может быть вред щам от квашеной капусты! - отпив глоток и поперхнувшись, брат
мужа чинно произнёс. - Аль не найдётся в этом доме чего покрепче, мой
дружок?" В ларёк метнулась жена брата. Одной ногой, другой - обратно… И
брату брат уже не брат: "Коль ноги есть, то есть и зад…" Та, скромно
преступив порог, беспутно сбилась… с задних ног.
