Царизм, социализм, капитализм… Не
для России эти "измы". У россиян своя харизма от белоствольных
стройных рощ и до кедровников Отчизны. После Великого Петра и до Бориса
Баламута (включительно) в Росси правит государственности бал формация общины
"Смута".
Хирургическое вмешательство
августа 1991 в амбулаторное лечение 1985 злокачественной опухоли 1917:
"Верхи не могут, а низы не хотят…" - не оздоровило осознание бытия,
которое формировалось пионерским детством, комсомольской юностью и
производственной необходимостью…
Освобождённый от
коммунистического ига народ, сломя голову ринулся внутрь себя, отыскивая
запрещённую манифестом предприимчивость. Учителя, врачи, инженеры, работники
искусства и науки, старшие и младшие сотрудники, масса секретарей и
инструкторов различных рангов, пробуждая в себе купеческие гены, со всей
пролетарской ненавистью (к пролетариям) строили светлое сегодня, вымотанные
долгостроем светлого будущего.
Становилось ясным то, что раньше
не было понятно. Тёмное прошлое постепенно отдалялось в небытие, оставив для
забавы неизвестного никому учителя, который, сплотив незнающие куда себя деть
ряды, возглавил коммунистическую реанимацию, с определённо печальным летальным
исходом. Демократия торжествовала…
Живут в
престижных городах России пристяжные. А коренные в Белокаменной живут.
Пристяжные со своей периферии коренникам подарки шлют и шлют. Целенаправленно и
всенепременно. А те негордые. Берут. Берут за ум, за совесть, честь… Забескорыстный труд. Всё есть…
Анастасия Филипповна медленно
завершала очередной обход, уверенно шаркая натруженными ногами по замусоренной
аллее базарно-рыночного парка. Насыщенный аромат шашлычных, чебуречных и прочих
экзотических точек общественного питания, выросших за годы капитализма на
каждом квадратном метре перестроенной экономики, слегка щемил угасающее
обоняние. Опрятное ситцевое платье скрывало потерявшее формы тело. Две
вместительные торбы (неизвестного производителя) оттягивали измождённые
временем руки…
Привалившись в двух шагах у
наспех раскрашенной парковой скамьи, компактно засиженной молодёжью, Филипповна
неторопливо упёрлась бездонным взглядом в подрастающее племя. Младое и
незнакомое. Понимающее племя отреагировало. Дососав пивко из баночек, оно
бесстыдно протянуло ценный алюминий отживающему атавизму социализма. Упрятав
дорогостоящий цветмет в торбу, Анастасия Филипповна заученно отвесила униженный
поклон и направилась к урне.
Это достижение уходящей
цивилизации встречалось намного реже, чем экзотические точки общепита, но ещё
не перевелось. Конструктивная особенность урны позволяла и была открыта для
санации любому желающему. Анастасия Филипповна желала.
Четыре бутылки тёмного стекла и
восемь баночек светлого алюминия шустро перекочевали из общедоступного
городского владения в частный сектор индивидуального предпринимательства. Безо
всяких лицензий, заморочек и другой разрешительной тягомотины муниципальной
бюрократии. Это была её первая козырная фишка, выуженная оптом за десятилетиежёсткой рыночной конкуренции.
Вдруг, вспомнив что-то далёкое,
детское, старая Анастасия резко выпрямилась, приняла позу, радостно выпучила
потускневшие глаза, вскинула правую руку к переносице и патетично
отрапортовала, слегка перефразировав на свой лад: "Спасибо дедушка Ельцин
за наше счастливое дедство!"
Честно отблагодарив обоих дедушек
(и Сталина в детстве и, наконец, Ельцина в старости), она с давно забытым
чувством глубокого морального удовлетворения зашаркала по отработанному
маршруту в предвкушении большой выручки и сытного ужина…
Небрежно
измятый жизнью проходимец (в смысле прохожий) мочился неуправляемой струёй на
придорожную растительность (в смысле дерево). Очумевшая от полученной свободы
струя разбрызгивалась и, образуя аморфную лужу (в смысле
бесформенно-расплывчатую), самоуверенно пенилась.
Невесть откуда
взявшийся навозный жук, неожиданно попав в струю, купался в лучах заходящего
солнца, выставив на всеобщее обозрение мокрую спину. Отмытый от тёплой пыли
тополиный ствол бережно сливал струящуюся влагу в гумус (в смысле растительный
слой почвы), который жадно напитывался.
Спешаще-снующие
пешеходы (в смысле те, у которых ноги не роскошь, а средство передвижения), не
обращая внимания на акт омовения, добросовестно поспешали. Проезжающим проезжим
тоже как-то было по-фиг. Лишь на ходу выглянувшая из окна шестисотого Мерседеса
раскудрявая баловная сука (в смысле болонка) оценила по-достоинству, провожая
заинтересованным взглядом процесс засовывания человеческого достоинства в
спонтанно взмокшую штанину…
В стране побеждённого социализма
начиналась очередная предвыборная кампания, вкладывая массу дефицитных
прожиточных народных средств в благозвучие (в смысле приятное восприятие на
слух) антинародных депутатов. Вечерело…
Горел фонарь
неярким светом. Фонарный столб отбросил тень. А под столбом лежал мужчина.
Неодетый. Упился. Водкой. По два восемьдесят семь. Закушал колбасой по рубль
двадцать и ею же нежадно отрыгнул… “Эх! Времена…” - дед снова размечтался, а
фонари, как прежде, тень дают. Какие времена, такие нравы. И вопреки, и
благодаря… В мегаполисе: “…до рынка два квартала”. В провинции - от фонаря… до
фонаря.
Было тепло и сухо, уютно и
комфортно. Ноги не мёрзли и не потели. Прокладки приятно охватывали крылышками
мозолистые ступни, добросовестно впитывая влагу и превращая её в мягкий гель.
Впитывал и памперс. Подмышки удовлетворились формулой. Голова, освобождённая от
формул, перхоти и кариеса, радостно воспринимала окружающий мир. Мимо прошла
обнажённая по пояс дофенистка. “Диролом, наверное, объелась”, - подумал он и,
перейдя на другую сторону, скривился.
На другой стороне, натянув бельё
без швов на голое, если можно так сказать, тело, худосочная интрижка страдала у
таксофона, вызывая натруженным голосом скорую помощь и отвращение к сексу по
телефону. Но промелькнувшие мимо сексапильные колготки непроизвольно отвлекли и
взбудоражили. Взбудораженный простатит неохотно сдал занятые позиции, уступая
светлому и прекрасному. Светало…
Частное предприятие “ЧП Горячий
Хлеб NEW”, скромно приютившееся в угловом помещении стоквартирного дома по
улице Перестроечная, гармонично вписывалось в рыночную экономику страны.
Хозяйка ЧП Клава Подачкина
самолично вершила приём и отпуск товара всенародного потребления, а также
попутные операции, связанные с фискальными органами. Распахнув пластиковые
двери и вывесив для убедительности табличку “Открыто”, Клава заступила на
вахту.
Запах свежего хлеба и мягкой
сдобы привлекал. Первой - бабаньку Божий Одуванчик (имя такое, нарицательное).
За ней мужчинку в пиджаке и галстуке. За ниммужчину в джемпере и джинсах. Затем просто женщину с собачкой и случайно
занесённых ветром двух ребятишек.
Ребятишки, облюбовав открытую
витрину, по-взрослому спорили о преимуществах той или иной жвачки, доподлинно
цитируя мудрость рекламных роликов.
Просто женщина, изрыгивая правила
хорошего тона, назидательно пеняла собачке, мимоходом обмочившей тщательно
отутюженную и изрядно поношенную брючную пару.
Мужчины, не замечая
происходящего, уставились на Клаву. Мужчинка в галстуке откровенно шарил
нахальным взглядом во глубине Клавиного лифчика. Мужчина без галстука, небрежно
скользнув, уставился за прилавок.
Бабанька наконец-то сосчитала
остатки непрожиточной пенсии и бережно выложила их на прилавок. Отвалив краюху
чёрствого хлеба на все сбережения и без сдачи, Клава повернулась к
использованному собачкой мужчинке: “Вам чего?”
Мужчинка, сглотнув набежавшую
слюну, похотливо прохрипел: “Всё!” - и протянул пунцовую книжечку налогового
инспектора. “Мне чего-нибудь оставьте”, - нагло вмешался в зарождающиеся
производственные отношения мужчина в сухих джинсах и предъявил удостоверение
борца с организованной преступностью…
Минут через восемь вернувшаяся из
подсобки Клава вручила просто женщине с санэпидемстанции добротно упакованный
киевский торт и пачку витаминизированных катышек для собачки из добровольной
пожарной дружины. “Вам чего?” - строго повторила она свой вопрос, но уже
детишкам. “За живачку заплатить!” - честно признались детишки и, получив сдачу,
весело выкатились на улицу… Начинался новый трудовой день. Вставала на подвиг
страна…
Продвинутая иппонская фирма
"ГЭБИТТЭ ГЭБАЙТ" поставляла на переполненный отечественный рынок
компактные сушённые ризенпуперы и имела коммерческий успех, что позволяло
безболезненно платить налоги по всем российским меркам, маркам и мыркам.
Возглавлял фирму иппонец
Сикоко-Хо-Тите под фамилией Иванов. Остальные управленцы были наши, советские.
В смысле россияне. Два казаха Илминды, четыре узбека Файзулы-ага, восемь
азербайджанцев Мамедовичей и по одному: чеченец и разнорабочий Абрам Семёнович.
Непосредственно на производстве (по упаковке продукта в красочные фантики) были
задействованы молдаване Коли.
Разветвлённая маркетинговая сеть
реализации импортной продукции тоже была фирменной. Дистрибьюторы этой
торговли, опять таки россияне Голозобовы и их родственники, впаривали,
втюхивали, вваливали с большим энтузиазмом и небольшой санкционированной свыше
надбавкой, которая в разы превышала себестоимость и прямиком перетекала в
карманы офеней.
Процент от продаж само собой.
Высокий надо сказать процент. Но его иппоны (так огульно торгующие россияне
называли россиян управленцев) платили регулярно. Продал - получи. Получка. А
вот надбавка - это левые. Заработок!
Иппоны знали и закрывали глаза на
"до поры до времени". Спрос был. Большой спрос. Те кому за тридцать
(до восьмидесяти включительно) расхватывали продукт с рук и отрывали чуть ли не
с руками.
В век всемирного оголения пупков
ближнего зарубежья вышеуказанная категория россиянок не могла оставаться
безучастной, но… А тут ризенпуперы. После троекратного применения в ущерб
чревоугодию и подтрунивающей семейственности пупки реципиенток прорезались и
просились наружу в довольно-таки приглядном виде. Что и требовалось. А чо?
Гэбиттэ Гэбайт!
Под славным городом Хапуги, на
тех полях, на незасеянных, от камня с надписью направо, в саженях эдак десяти,
стояла насмерть государева застава. И не объехать ту заставу, не пройти. На
заставе атаман. Из народа воевода. То ли МУРовский, то ль ОМОНовский, то ль
налоговый спецназ, то ли СОБРовский. Податаманье там Добрыня млад. То ль Донос,
то ли Заклад, то ли Компромат. Есаул Алеша, чей-то сын. То ль товарищ, то ли
сукин… то ли господин. И не один. Еще есть сын. Гриша от бояр. И не молод, и ни
нет, и не стар. Есть у них и Полуголый Вась. Самурайской школы
"Нихерась". Служат братцы государю. Им не совестно. По понятиям
берут… добросовестно.
Наполнился, созрел объём.. И в
частности, и в целом. Созданный общественным трудом, стал ловких рук доходным
делом. Присвоили объём. Оформили и распродали по фрагментам. Расхищенный жульём
объём вновь наполнялся… из бюджета. В один приём. На то он и объём…
