Отсутствие обстановки никак не сказывалось
на той дружественной сердечной атмосфере, установившейся после первых принятых.
Тема, обозначенная начитанным преподом в первые минуты вторжения, получила своё
дальнейшее развитие. Говорили в основном о пенсионном обеспечении. В ходе
дебатов выяснилось, что майор самый высокооплачиваемый из всех присутствующих,
в размере пенсии.
-Блин! -
перейдя на неуставные взаимоотношения, удивился майор. - Мне моей военной на
жизнь не хватает. За телефон надо? Надо! За квадратные метры? За умыться,
покакать, жратву подогреть? Да и пожрать. Не вдосталь, но хоть чем покакать.
Мыльнорыльные средства гигиены периодически прикупить надо. Трусишки какие
обновить... Баба у меня хозяйка, но с трудом бюджет выкручивает. А если дети с
внуком в гости зайдут, так это сплошная экономическая диверсия получается. Не
пойму. Вы-то как живёте?!
-Если дурака
учить, он не станет умным. Он просто будет больше знать, - незлобно сказал
начитанный препод, смачно пожёвывая зелёное перо закуски. - Что такое есть
пенсия? В нашем случае - денежное обеспечение за выслугу лет. А какой же дурак
на неё живёт. Не в Германии. Выслужил - получи. А жить, не жить - это твоя
проблема. Хочешь жить, умей вертеться. “Деньги не пахнут, но их и не нюхают”.
Майор сконфуженно перевернул в
себя наполненный учителем пения стакан.
-Пробовал я
себя на вашей гражданке. Не получается. Сначала в государственных структурах,
но там платят за проезд к месту работы и обеденный перерыв. Пошёл к “хозяевам”.
Там немного больше платят, внуку на жвачку остаётся, но прогибаться перед ними
надо, а у меня радикулит. На полевых выходах нажил, в снегу спал. Да и без
понятий они какие-то. По понятиям живут, а в деле не соображают, но как
матюгальник раскроет, так и хочется… но нельзя, “хозяин”. Пуп прыщавый. Он-то и
портянки солдатской не нюхал, в комсомолах на руководящих постах обретаясь, а
берётся меня, две войны прошедшего, уму разуму учить. Ну ладно ты, препод,
жизнь повидавший, а он-то что видел кроме бюста пионервожатой и
приватизационного чека? Курица - не птица, армия - не гражданка, пенсия - не
оклад, но и я не раб. Служить бы рад, но отслужил. Сам себе хозяин. Пришёл раз
в месяц - получил… и… и на… - начал распыляться майор.
-Если комп в
глухом дауне, а идти на три точки ой как неохота, юзай пауер свитчер! -
посоветовал кибернетик, которого после вновь опрокинутой перестал понимать даже
начитанный препод.
-“На свою
глупость жалобы не подашь”. Кто долго раздумывает, не всегда находит лучшее
решение. Не все такие как те, к которым ты ходил. Но у тех не таких,
родственники и хорошо знакомые есть, вакансий нет. А вообще человек может все,
пока не начинает что-то делать, - изрёк начитанный препод, смачно закусывая
зелённым пером, - вот наш собрат старший, во дворы пошёл. Ночью не спится -
бессонница, так они валом во дворы и валят. А чтоб не забесплатно, под охрану
тачку крутую берут. Их сейчас много развелось, тачек, на всех хватает. Пять
рублей ночь. Индивидуальная такая трудовая деятельность по индивидуальной охране
индивидуального транспорта. Или с источника водички наберут в бутылочки
пластиковые и на шоссе. Два рубля бутылочка. Влёт уходит…
Долго они ещё толкались вокруг
этой темы, запивая чистой как кристалл Дарьяловкой…
-Авоська стала
нихераськой, вкусив плоды социализма, а на обломки самовластья встали реформы
кретинизма, - недоумевал сам себе майор.
-Можешь пить
свою желчь до скончания жизни: жизнь нельзя сократить и нельзя изменить, -
процитировал препод русской словесности нерусского Омар Хайяма, тщательно
пережёвывая зелёное перо, - самое главное в жизни - это знать смысл ее; если
человек услышит утром, в чем заключается смысл жизни, то без сожаления может
умирать в тот же день. Люди красоту продают. Цветы, картины, музыку, поэзию… И
люди покупают. А “чо”? Красиво…
-Господа,
простите меня за грубость, пенсионеры! А кто такое человек?! Если по Библии -
пыль. Что в ней хорошего, в пыли?! Если по Дарвину - обезьяна, тоже не самое
лучшее. А если по генетике - сперматозоид папин, выживший среди миллиардов
своих собратьев, случайно, я подчёркиваю это слово - случайно, отыскавший
мамину яйцеклетку. И никто вам не виноват, господа сперматозоиды, что на
каком-то этапе жизни вы её потеряли. Ищите и обрящите, господа сперматозоиды! -
расставил все точки над “i” и над “ё” учитель пения, расплёскивая по стаканам
остатки благородного напитка.
-В третий раз
закинул он сети, глядь - в сетях золотая рыбка. Чешуя у неё в интегралах, на
хвосте написано “MERA”, - продекламировал кибернетик, давая тем самым понять
присутствующим, что пора уже чего-нибудь и спеть.
Спели. “Боже царя храни…” спели,
“Союз нерушимый…” спели и, тщетно силясь вспомнить новый, перешли на лирику.
“Ой, красивы над Волгой закаты. Ты меня провожала в солдаты…” - профессионально
поставленным голосом выводил учитель пения. Остальные старательно, но от души
подхватили: “…помнить буду, не забуду, помнить буду, не забуду”, - что тоже
неплохо. Атмосфера размягчилась и начала растекаться. Вобравший в себя всю
молодость зелённой закуски препод, тужился в давно прошедших годах, вспоминая:
-…и в наши
советские времена песни о любви пели, сексуальные…. Помнишь: “…у ней такая
маленькая грудь и губы алые как маки…” Там ещё что-то в ногах было…. А, вот! …в
Нагасаки.
-…не забуду, не
забуду, не забуду, помнить буду… О! Вспомнил! Пора по бабам! - вдруг
скомандовал дисциплинированный майор, скомкав лирическое настроение отдыхающих.
Несмотря на отсутствие должной
военной подготовки, препод и кибернетик вскочили как новобранцы перед присягой.
Взглянув на часы, препод заметил: “Не оставляй на завтра то, что можно съесть
сегодня!” -смачно доел последнее перо, одиноко зеленеющее на щербатой тарелке и
нетвёрдым, но насколько есть строевым, направился к месту построения, на выход.
Sic itur ad astra - таков путь к звёздам...
Распрощавшись с гостеприимным
учителем пения джентльменским набором благодарностей, заверив в нерушимой
вечной дружбе, майор и кибернетик догнали препода на лестничной площадке и,
сомкнув локотки по парадному расчёту, вывалились на улицу.
-Обострился
слух, озарился взгляд, распахнулся нюх, раздвоился ряд… а был ведь человек, как
человек… - констатировал препод.
-Заточился зуб,
засорился глаз, опупел мой пуп, отупел анфас… Человеку ничто человеческое не
чуждо, - подтвердили единомышленники, уходя в темень надвигающейся ночи. -
Солдаты в путь, в путь, в путь. А для тебя, родная…
Non est ad astra mollis e terris
via - Не гладок путь от земли к звездам...
На столе стояла порожняя
трёхлитровая банка, всем своим наглым видом показывая, что в мире ничто не
вечно. Механически выполняя элементарные санитарные нормы, учитель пения
смахнул оставшиеся после ужина (хлеб, соль, лук) крошки хлеба в мусорное
ведро,составил посуду (банка, четыре
мутных стакана и щербатая тарелка) в раковину и пошёл в опочивальню, на в
молодости продавленный диван. Перед глазами стояло лицо супруги. “Годовщина…
вот и весь смысл…” - подумал он, засыпая. А мужу всякому своя жена милее. Муж
голова, жена - душа. С душою голова целее. Ушла душа… и голова за нею… изрядно
переполоша…
К утру, учитель остыл… Вызванный
соседкой сын из Барнаула похоронил его рядом с матерью, за вырученные от
продажи хрущёвки деньги. С чем появился, с тем и ушёл. Сперматозоид…
Вставала ранняя заря. Заря всегда
вставала рано. Кто рано встаёт тому и ложиться раньше. Чтобы выспаться. Ночь
напролёт и день в пролёте…
Встретившись у жизнерадостной
доярки, как договорились, и, оставаясь в неведении, приятели без происшествий получили
свои кровные. Обновлённая пенсионная очередь мирно продвигалась к заветному
окошку, странно не перемежаясь с коммунальной. Наученные опытом
контролёры-кассиры удвоили, а то и утроили очередную проходимость. Редкие
“вчерашние” душевно раскланивались друг с другом, сохраняя на лице загадочную
улыбку...
Рассчитавшись с кибернетиком за
злополучное пиво, новые знакомые направились к учителю пения, дабы провести
расчеты за прижившуюся Дарьяловку.
Горели “трубы”. Чирк зажигалки
спичку бережёт. Первым не выдержал внутреннего напряжения неопохмелённый
кибернетик:
-А не испить ли
нам чего-нибудь? - бесцветным, но до боли человеческим голосом, предложил он.
-От чего же, от
чего же, - неестественно по-мальчишески согласился майор.
-Пара сапог.
Два сапога - пара. И руку моет неумытая рука. Долг платежом красен, - вставил
своих пять копеек не в меру начитанный препод, - сначала к Солисту, а там
посмотрим, закусывать надо было лучше. “Тщательно пережевывая пищу, ты
помогаешь обществу!”
До посветлевшего за ночь подъезда
учителя пения дошли молча. Первым в незапирающуюся последнее время дверь из-за
отсутствия врезного замка, подаренного или кому-то проданного, вошёл препод.
-А не пора ли
нам пора, хозяин. Народ жаждет! - весело обратился он к учителю пения, лежащему
на продавленном в молодости диване.
Отвернувшийся от посетителей
лицом к стене учитель даже не шевельнулся.
Майор, неоднократно повидавший
жизнь и смерть и научившийся безошибочно определять их демаскирующие признаки,
повернул учителя пения к себе лицом…
Суеты не было. Действия их были
разумны и хладнокровны. Вызванная карета скорой помощи констатировала и
увезла.Зашедшая соседка Дарья
(проводить) заверила, что сыну сообщит и за квартирой присмотрит, хотя зачем…
хотя и “бомжи”… или молодёжь потрахаться зайдёт.
-Почём продукт?
- бросил ей вдогонку до сообразительности начитанный препод.
Учуяв в неопознанных мужчинах
потенциальных клиентов, Дарья провела несложные математические расчёты (3 - 1 =
2), что означало: потеряв одного, приобрела трёх, окинула внешний вид (эти не
заложат, надёжные) и, подчиняясь законам продвижения товара на рынок сбыта,
объявила: “Пять рублей - стакан. Я напротив живу”.
Перемыв посуду в раковине,
произведя приборку и оглядевшись, они, не сговариваясь, выложили на стол
эквивалент вчера выпитому, в денежном выражении.
-Deffuncti
injuria ne afficiantur - правонарушение мертвого неподсудно, - обобщил
начитанный препод, иприятели тихо
вышли, ритуально притворив символическую дверь… - Губит людей не пиво, губит и
не вода. Губили людей товарищи, губят и господа… Sit tibi terra levis (пусть
будет тебе легка земля)…
-Не люблю
женщин, знающих себе цену - у меня нет таких денег! - категорически заявил
страдающий похмельным синдромом кибернетик.
-А где ты
дешевле найдёшь? По цене почти как пиво, но крепче и вкусней, - свалил его
своей безапелляционностью начитанный препод.
-Помянуть бы
надо, - робко засомневался майор, учитывая непредвиденно урезанный бюджет
(…пиво, Дарьяловка) и несоразмерные цены на поминки.
При ценообразовании алкогольной
продукции, военный бюджет в расчёт не брали, как и социальное обеспечение
пенсионного контингента, одним словом данная продукция в потребительскую
корзину не входила. А чем же ещё поминать как не этим, другого продукта пока не
сочинили…
-Да, если мы
его сейчас помянем, то до следующей пенсии вряд ли дотянем... - утвердительно
подтвердил начитанный препод и, распрощавшись, отклонился от намеченного
майором маршрута.
“Все люди хотят жить долго, но
никто не хочет быть старым. Наш жизненный путь усыпан обломками того, чем мы
начинали быть и чем мы стали, - думал сам себе на уме начитанный препод,
случайно наступив и не заметив на оброненное чьей-то дипломированной собачкой
испражнение, - обломки социализма… Будёновки, испанки, хрущёвки, кастратки
дружественного Фиделя. Стахановцы, ударники, рядовые герои социалистического
труда, мелькавшие ежедневно на телеэкранах. Это сейчас, благодаря всекоммерческому
телевидению стало ясно даже детям, что хелдер-шолдер, или как его там,
сдобренный виагрой делает жизнь сухой, удобной и комфортной, а кариесу на это
всё наплевать…”
Майор и кибернетик некоторое
время шли вместе. Пути их пересекались и расходились где-то через четыре
квартала.
-А я смерть в
живую первый раз в жизни видел, - признался кибернетик, - к родителям на
похороны не отпустили, в “ящике” был, а так больше и не умирал никто из
близких. По телевизору показывали, как членов из политбюро хоронили, но это
разве эффект, по телевизору.
-Запах
зелённого листа и гарь от взрыва… Жизни и смерти смесь проста… после нарыва.
Насмотрелся я этого добра. И в Афганистане, и в Чечне насмотрелся. Не
впечатляет! - как-то сердито проинформировал майор.
Не въехав в складывающуюся
ситуацию, кибернетик полюбопытствовал:
-Расскажи
чего-нибудь про войну.
-А что про
войну рассказывать? Про войну не рассказывают. Про войну воюют. Это старатели
от журналистики, аккредитовавшись фронтовыми репортёрами, выхватят отдельный
несвязанный с сюжетом эпизод и в кадр. Правозащитники на эпизодах кормятся. А у
широких масс общественности впечатление создаётся!
Прочувствовав каким-то подкожным
чувством, что не убедил, майор нехотя продолжил, слегка поигрывая желваками.
-Вот ты на унитаз
ежедневно ходишь? - как-то в лоб спросил он.
-Вот видишь, -
с упрёком продолжал майор, прочувствовав заранее утвердительный ответ на
поставленный вопрос, - а если тебя каждый день на плёнку снимать при исполнении
и в телевизор. Что скажут широкие массы общественности?! Засранец, скажут! И
правильно скажут. Что видят, то и скажут, хоть ты далеко и не засранец, а так
как и все, и эпизод этот будничный и не характеризующий…
Частично просветлев в вопросах
жизни и смерти, кибернетик, распрощавшись, пошёл своим путём.И майор пошёл…
А мимо, натянув маску тупого
безразличия, проходили… проезжали… проносились люди, рефлекторно совершая
ежедневный, одним им известный, обряд. Обряд жизни…
