Компактный в проживании и
просторный в содержании он откладывал отпечаток на убывающих и прибывающих,
выпадая в осадок цензом оседлости тех, кто получил и не уехал. В нём рождались
молодые семьи и разваливались случайные. В нём начиналась и оканчивалась жизнь.
В нём было в достатке… и недостатки… Он жил по своим правилам и законам. В нём
не было ничего сверхъестественного. Да и быть не могло. Он - это Военный
Городок. «Верна там дружба, но вернее мщенье. Там за добро - добро. И кровь -
за кровь»…
В марафоне сокращений войск нить
путеводная рвалась у офицеров. Кто всё оставил, кто увёз, кто не успел, а кто
был первым…
Реформы двигают прогресс. И это
так. За всю страну вам не скажу. Мозгов не хватит. Но жизнь в отдельном городке
я опишу… не как прозаик, а как миразматик.
А за забором
медленно шла стройка (ускоренно лишь Перестройка шла). Нудизм лежал на
магазинных полках отдельного сапёрного полка. Дымилась, падая, ракета… затянут
дымкой небосклон… гласностью наполнились газеты… Сапёры населяли Гарнизон…
Набросив кожушок, Ксения
выскочила из подъезда. Не растрачивая себя по пустякам, она целенаправленно
устремилась к контрольно-пропускному пункту (КПП), за которым была назначена
материализация продуктовых карточек в одной из торговых точек всемогущего
ВОЕНТОРГА. Вчера обещали с десяти.
Ксения
ускорила шаг и перешла на мелкую трусцу, насколько позволяла ей узкая юбчонка,
сшитая из мужниного парадного кашне. Бесцеремонно постукивая каблучками по
недавно уложенному асфальту, она вплотную приблизилась к свежевыкрашенным
дверям с характерной табличкой.
Внезапно оброненные ключи от
одного из почти жилых помещений многокомнатного офицерского общежития заставили
Ксению сбиться с набранного темпа до полной остановки (когда ещё следующие
выдадут?) и, обернувшись к КПП задом, а к лесу передом, она приняла позу
утренней йоги «Прополка грядки».
Оказавшись в нештатной ситуации,
мужнина юбка скукожилась передом, и натянулась задом, оголив импортное женское
бельё без швов. Право на обладание маленькой женской пикантностью Ксения
выстояла в беспредельной до безобразия очереди за многообразием ассортиментного
дефицита ВОЕНТОРГА и гордилась сим. Усмотрев в отсутствии швов альтернативу,
неконкурентоспособная табличка «КПП» гневно покраснела красным фоном, почернела
от злости чёрными буквами и зависла…
В этот неудобный момент
противостояния Ксении и таблички дежурный по КПП в/ч1313 высунулся из
служебного помещения, вверенного ему в суточное пользование, дабы дыхнуть
глоток зазаборной свободы. Полученная свобода радовала. Утренняя йога
возбуждала. Увиденный пейзаж завораживал. Оценив прелести внеслужебного покоя,
он произвёл широкозахватное имитационное движение обеими руками «Неужели это
всё моё?» и умилённо произнёс:
-Ну, что вы,
гражданка?! Достаточно было бы просто поприветствовать: «Здравия желаю, товарищ
старший прапорщик Слабодрыщенко!» - тем более что я при исполнении.
Возмущённо покраснев корнями
ярко-рыжей причёски и подобрав, что уронила, Ксения резко выпрямилась. Обдав
страдальца французским запахом духов «Жу ман си па Пари», она прошмыгнула в
открытую контрольно-пропускную дверь, сунув разовый пропуск в раскатанные губы
Дежурного… и Дежурный закомпостировал …
Заслушав и обсудив доклад
Дежурного по КПП «Происшествий не случилось!»товарищ капитан Цугундер готовился отойти ко сну, который в инструкции
дежурному по полку значился как отдых - с 10.00 до 14.00. Проведя бессонную
ночь в поддержании внутреннего порядка и, как выяснилось, не добившись
результатов, Цугундер переживал. На результаты ночного бдения ему строго указал
заместитель командира полка товарищ майор Баран, прибывший на контроль утренних
мероприятий. Так и сказал стихами: «Вы баран, товарищ капитан!» - явно намекая
на родственность.
Законопослушный товарищ капитан
молча шевельнул бровями: «Баран вы, а я Цугундер». Прослушав в течение получаса
лаконичные тезисы майора Барана морально-этического характера: «Вы Дежурный или
где? Ваше место здесь не тут! Здесь Вы там найдёте. Разве можно этим заменить
то? Нет! Сначала там, потом здесь! Ведь у Вас есть часы, и они дают Вам право
определения времени!» - Дежурный по полку товарищ капитан Цугундер отправился
устранять замеченные недостатки. Их оказалось так много, что, превратившись в
один сплошной, они отравили существование товарища капитана до самого отхода ко
сну, мощно надавив на изношенную в наряде психику. Инструкция была вероломно
нарушена. Стрелки часов показывали 10.50.
Упрятав табельное оружие в сейф,
товарищ капитан Цугундер отстегнул галстук и, ослабив две верхние пуговицы,
положил ласковый взгляд на дореволюционную кушетку комнаты отдыха,
постанывающую всякий раз от тяжести перевалявшихся на ней дежурных тел.
Озабоченный поддержанием внутреннего порядка взгляд, не улёгся на указанное
хозяином место. Строптиво соскользнув с кушетки, он уставился в окно, за
которым протекала жизнь согласно утверждённому командиром части расписанию.
На строевом плацу подразделение
товарища капитана Обруча, не жалея казённой обуви, впечатывало строевой шаг в
избитую поверхность серого бетона. Закреплённые за территорией уборщики,
собирали окурки, спички и прочий армейский мусор. Спортгородок, украшенный
зависшими на перекладинах телами новобранцев, дышал здоровьем. «Мускул свой,
дыхание и тело тренируй с пользой для военного дела!» - одобрял красочный
плакат, старательно изготовленный начальником физической подготовки и спорта
товарищем майором Мускулом.
Майор Мускул был личностью
творческой и поэтому знаки препинания на плакате немного видоизменил: «Мускул -
свой! Дыхание и тело тренируй с пользой для военного дела!»
Заступающий в суточный наряд
караул отрабатывал на караульном городке, побеленном в первую очередь, вводную
«Смена часовых». Увиденная гармония армейских будней порадовала глаз…
Вдруг прямо под окном комнаты
отдыха всплыла сексапильная фигурка Ксении, жены товарища лейтенанта Калигулы,
волочащая на поводке из подручных средств самого настоящего барана, мужа овцы.
За ней проследовала толстушка Слабодрыщенко в таком же сопровождении. За ними
потянулись остальные члены женсовета, увлекая за собой «в колонну по одному»
упрямствующее овечье стадо впряжённое в хлопчатобумажные верёвочки от советской
укупорки.
Монотонность Гарнизона цвета хаки
взорвалась яркой разнообразностью женственности индивидуальной расцветки и
живостью сырья для головных уборов высших армейских чинов, мелодично
постукивающего копытцами по свежеуложенному асфальту. Очумевший товарищ капитан
Цугундер, накачанный с утра товарищем майором Бараном, усомнился в своих
умственных способностях и потерял сознание.
Очнулся он в ПМП (полковой медицинский пункт),
где добросовестная фельдшерица товарищ прапорщик Тося, жена майора Барана,
делала ему искусственное дыхание «рот - в рот», выдыхая из себя морозную свежесть
и засасывая преждевременно настигшую хворь.
-В ПМП, милый,
- разъяснила Тося, сплёвывая остатки хворобы в предназначенную для этого
плевательницу, - переутомился малость при исполнении обязанностей. Служебное
рвение до добра не доводит. Надорваться можно.
Имевшая пятнадцатилетний опыт
совместного проживания с мужем, мудрая Тося приоткрыла завесу:
-Баран - тоже
мясо. Баранье. Вот нам его в гарнизон и завезли, согласно поставкам по
ленд-лизу между ВОЕНТОРГом и ПРОДТОРГом. Но что-то там у них не сладилось, и
мясо это довели до потребителя живьём. Ты же сам знаешь, что гарнизонный
покупатель неприхотлив. Целый месяц на тушенке сидим. Вот и согласились наши
бабоньки - живьём… Живём!
Проанализировав полученную
информацию, Цугундер облегчённо осознал, что привидевшееся ему овечье ба!
раннее шествие - не галлюцинации в результате помутнения рассудка, а самая что
ни на есть житейская правда.
-Я посплю тут у
вас до 14.00? - спросился успокоенный Цугундер и, получив одобрение со стороны
медперсонала, отошёл в небытие…
А в ПМП шла боевая подготовка,
предписанная санинструкторам. Считали численность солдатских коек. Бинты
делились… по семь грамм…
