Неподмытая толстушка Мая
Слабодрыщенко сидела в ванной у холодного титана, поджидая мужа с твёрдым
топливом. Окинув взглядом пустопорожний и какой-то обмякший вид супруга, Мая
удивлённо уставилась. Кивнув на газовую плиту со сменным баллоном, на которой
дымился закипевший полчаса тому чайник, Слабодрыщенко, не сговариваясь, прошёл
в опочивальню. «Будет день, не будет пищи…» - сжимая партийный билет в руках,
спрогнозировал он и уснул сном праведника…
Пища была. В офицерской столовой.
И подавальщица была. Можно сказать на Майке Слабодрыщенко вся раздача пищи и
держалась, но по своим морально-деловым качествам и органолептическим данным на
большее она не тянула. Да и совесть не позволяла начальнику тыла отдельного
инженерного полка подсунуть комиссии из вышестоящего штаба несвежую Майку. Для
этого ответственного мероприятия (весенняя итоговая проверка!) нужна была
официантка с международными стандартами: 90-60-90 или хотя бы +10-15…
К креслу служебному присягой
пригвождённый, начальник тыла, службой вдохновлённый, в поте лица решал
кроссворд, нависнув тучей над телефонами служебного кабинета и перебирая в
памяти подходящие кандидатуры, населяющие городок в этом смысле, в смысле
90-60-90.
Раздавшийся стук в дверь отвлёк
подполковника от процесса государственного мышления, и он бессмысленнобуркнул: «Да!» В кабинет впорхнула
решительная Ксения, которая решила повернуть ход затянувшейся истории с
бесперспективным товарищем майором Бараном.
Лучезарной улыбкой нетронутой
(как казалось) молодости, Ксения обогрела суровость кабинета начальника тыла и
поздоровалась, чуть ли ни как учил дорогой Леонид Ильич, как учила
Коммунистическая Партия.
«Почему не знаю?» - пронеслось в
воспалившемся мозгу подполковника, а непроизвольный наметанный взгляд
молниеносно произвёл замеры необходимых параметров, которые явно
соответствовали. «Carpamus dulcia - nostrum est quod vivis - будем веселиться:
нынешний день - наш».
-Присаживайтесь,
- сменив меч на орало, предложил Шайба.
Жеманно присев на краешек
казённого стула с инвентарным номером №1313, Ксения подробно, в цветах и
красках, изложила свою просьбу по поводу улучшения жилищно-коммунальных
условий. Не произведя разведки, она ринулась в атаку с молодецкой удалью, выставив
на линию огня весь свой арсенал. Закатывала глазки, оголяла коленку, показывала
зубки, поправляла волосики и прочее, прочее, которое, как ей казалось, должно
было пробить брешь в устарелой, а значит и покладистой обороне. Этот маневр (по
замыслу) заявлялся как переломный в решении жилищной проблемы...
«Ну, это уж лишнее, - подумал
потрёпанный жизнью Шайба, - зря стараешься, детка. Ятебя и без этого оценил по достоинству. Вот
только неизвестно, справишься ли ты, девочка,с вышестоящими достоинствами, которые ждут тебя в обозримом будущем». Не
приняв навязанных Ксенией правил ведения общевойскового боя, Шайба перешёл в
контратаку: "Что ты трёшься, как об лампу Алладина? Будет перспектива,
будет и квартира!" - и мысленно взбодрив себя, ринулся…
Являясь председателем гарнизонной
жилищной комиссии по распределению жилья, Шайба компетентно обрисовал все
трудности заселения уплотнённого жилищного фонда, сопряжённые с содержанием
из-за отсутствия текущего финансирования, а так же бесперспективностью ввода в
строй новых резервов из-за отсутствия капитального строительства.
Как председатель гарнизонной
комиссии по распределению дефицитных товаров, он не менее компетентно посетовал
на перебои в обеспечении военного населения товарами первой необходимости и на
трудности распределения «того, что дали» между военнослужащими и их семьями,
коснувшись слегка поставок товаров второй необходимости и вскользь упомянув о
предметах роскоши (средствах передвижения).
Являясь руководителем
политических занятий группы прапорщиков, он в общих чертах рассказал о кознях
международного загнивающего империализма и о прогнивших инженерных сетях
военного городка, вверенного ему в эксплуатацию. Завершая беседу, Шайба
доверительно пожаловался Ксении, на терзающий его радикулит, который не даёт
возможности опорно-двигательному аппарату товарища подполковника служить Родине
ещё лучше… «Отведай нашей двинской семужки, будет получше вашей печорской».
«Во, даёт!» - восхищённо подумала
Ксения и ей стала стыдно, что она пришла к такому большому, загруженному
государственными делами человеку со своей мелкой шкурной просьбой. Проиграв
первую битву и подбодрив товарища подполковника: «Всё будет хорошо!» - она в
сопереживании направилась на выход. Выдвинувшись из-за стола, Шайба элегантно
взял Ксению за локоток. Любезно сопроводив её до самой двери, невзначай
спросил:
-А где вы
работаете?
-Нигде! -
выпалила застигнутая врасплох Ксения.
Шайба посочувствовал… посетовал…
посоветовал… и в конце проинформировал:
-У нас вакансия
новая в генеральском зале офицерской столовой вводится, вот думаю…
-А чего тут
думать? Я согласна! - не упуская свалившегося внезапно счастливого случая,
Ксюша решилась выправить положение на фронте, анализируя неудачи первой
попытки: «С этого надо было и начинать, козёл старый. За мной работа, за тобой
квартира. Куда ты на фиг денешься с подводной лодки… от молодки!»
Придя к взаимовыгодному паритету,
договаривающиеся стороны остались довольны… сами собой.
Первый ребро за ТО отдал. И
девять месяцев ТАМ жили… Те, что из тех, за ТО страдал, а вот ценить не
научились. ТО ценит самоё себя. Любой, кто тот, к ТОМУ стремится, идя по лезвию
ножа, капризом похоти искрится. И вместо ТО, уже - ОГО!.. не по-мужски: «Это за
ТО…»
А в книжках про любовь красиво
пишут. Ромео, Дон Жуан… и Помпадур. Кончается со временем девичник, и на-гора
выходит помпа дур.
