В салоне Анны Павловой было, как
всегда, многолюдно. Многие (из постоянных) разъехались по делам государственной
важности и не очень. Представители большого бизнеса давили малый. Кто-то
отдыхал на различных побережьях, как зарубежья, так и внутри страны, а
некоторые навсегда покинули, отойдя от дел насущных в мир иной. Но свято место
пусто не бывает. В салоне был аншлаг. Подали "горячее". По
установившейся традиции первыми в разговор вступили пятидесятники (родившиеся в
пятидесятых). На повестке дня обозначилась болящая тема экономики,
выкристаллизовавшись из небрежно брошенных обрывков фраз о предвыборных
технологиях предстоящего обновления думских фракций.
-Тополь
(однолюб) любит Ясеня…
-Ясень любит
дерево, красное…
-Долговязый Вяз
увяз. С Баобабом вступил в связь…
-Кедр любит
Саксаул…
-Саксаул - весь
аул…
-Старый Клён
уже давно всё стучит, стучит в окно…
-Зачем? Даже у
Отелей голубые Ели…
Кто-то из присутствующих
прочувствовал, что от начавшегося разговора отдаёт неприличной голубизной, и
повернул в более безопасное русло.
-Прошлое
поколение оставило нам не столько готовые решения вопросов, сколько сами
вопросы.
-Старшим в
карман не заглядывают. Да и гасим потихоньку кредиты, которые там осели. В этом
году 17,3 млрд. отдадим, в следующем…
-Народ пока с
пониманием относится. В рынок врубается…
-В тайге
вековые кедры вырубает…
-Осетра
потрошит…
-Японцев крабом
кормит.
-По всей стране
палёным пахнет. Леса горят…
-Но за
отсутствие горячей воды и центрального отопления платят исправно…
-Осталась ещё
гражданская ответственность…
-За гражданскую
ответственность тоже платить будут…
-Главное
патриотизм. Мы в долги к МВФ не полезем. У своих возьмём…
Достижения рыночной экономики
молодых были одобрены старшим поколением и приняты за основу. Но в то же время
взрослые выразили некоторую озабоченность.
-Дурью мается
Берёза…
-Дурь вовнутрь
и под Орех…
-Ей неймётся
после дозы…
-Грех!
После горячего гости разбрелись
по интересам. Анну Павлову, вовремя не успевшую перестроиться в левый ряд,
плотно прижала к стенке разгневанная до покраснения Элиз.
-Где деньги?
Где Пьер? Где вы вообще пропадаете?
-Деньги на
месте. Пьер на службе, а я здесь, деточка, - взяла себя в руки старая
интриганка, давая наглядный урок молодой. - Вчём собственно дело, милочка?
-А мне, откуда
знать, деточка? Когда пригласишь, тогда и приду, - и Анна Павлова, нежно
оттолкнув бледнеющую Элиз, грациозно отлепилась от стенки и проследовала к себе
в апартаменты…
Элиз, наливаясь шипящим вином,
постепенно зеленела. Подсевшие к ней два молодых, но незнакомых, ловеласа,
что-то предлагали, и она со злобы согласилась. Её куда-то увезли, что-то ещё
наливали… Очнулась она у постели, в которой резвились два совершенно голых
молодых человека, а она стояла подпёртая мушкетом старинной работы в камзоле,
белых гольфах и таком же парике с косичкой, изображая мальчика-пажа, а в
дрожащих руках догорала свеча, накрепко привязанная георгиевской ленточкой.
Если кто не видел, не слышал, как
рвёт, ревёт и мечет раненая пантера… но Анна Павлова - не "если кто".
Просмотрев и упрятав в надёжное место видеокассету, отснятую чьим-то купленным
папой с рацией, она довольно улыбнулась и ушла на заслуженный отдых (в
опочивальню). Очередной светский раут прошёл не впустую.
На следующий день Анна Павлова
позвонила мадам Общак. Поговорив о том, о сём, она любезно пригласила лучшую
подругу на чашку свежезаваренного чая "Беседа". Мадам Общак не смогла
отказать и прибыла на "Fiveo'clock" ровно в пять часов вечера. В пол шестого, бледная как
мел, она покинула гостеприимную подругу. Ровно в шесть, Элиз, удобно
устроившись подле маменьки, начала просмотр купленного за большие деньги
десятиминутного видеоролика компании Анна Павлова andbrothers: "Нравы
современной молодёжи"… В шесть часов десять минут судьба Элиз была решена.
-Ты лесбиянка?
- спросила волевая мадам Общак, не дрогнув ни одним мускулом.
-Нет.
-Странно.
Элиз попыталась объяснить матери,
молниеносно создав сценарий своего оправдания, но у мадам Общак был готов свой
сценарий.
-Где
собираешься проводить летние каникулы?
-В центре, -
слукавила Элиз, не отважившись напомнить о ранее намеченном плане турпоездки по
странам и континентам.
-Хорошо.
Поедешь в центр. В районный. К тётке, в Сальск. На сохранение.
-В глушь! К
тётке! В Сальск! - нервно перефразировала Элиз и намерилась идти собирать вещи,
но мать её остановила.
Тётя Мотя (Матрёна Ильинична -
двоюродная сестра отца) жила затворницей в собственном доме на берегу реки Ср.
Егорлык. Ударница легкой промышленности Советского Союза, пенсионерка со
стажем, вдова мастера-стахановца по изготовлению кузнечно-прессового
оборудования. Детей у неё не было, и она в одиночестве доживала свой век
(прожив восемьдесят три года), поддерживая изо всех сил живую статистику
шестидесятитысячного населения железнодорожного узла Сальск Ростовской области
Российской Федерации.
-Это ещё не
всё. Партию я тебе составлю сама. Приедешь по моему вызову, и пойдёшь замуж.
-За кого? - ещё
больше разнервничалась Элиз.
-За Фельдухера,
но его подготовить надо.
-Так…
-Шестьдесят лет
- это не возраст для мужчины, - округлила мадам, сбросив лишних семь лет.
-А…
-И от
семидесятилетних рожают.
-И…
-В кино
посмотришь. Видео…
На этом разговор был исчерпан.
Мадам Общак направилась к себе, а рыдающая дочь пошла собирать вещи. Крутой
нрав маменьки Элиз знала не понаслышке и понимала, что приговор окончательный и
обжалованию не подлежит. Обратная изнанка филантропии: "Утопия!"
Любовь близких порой мучит, закрывая солнце тучей. Понимает, кто не глуп: имидж
- это сирапуп! (Что такое сирапуп? А кто его знает, но что-то скользкое, липкое
и после линьки очень мерзопакостное…)
