Внеся посильный вклад в дело
развития репродуктивности и потенции, Пьер взял отпуск за свой счёт (снял со
счёта отпускные) и уехал к Андрею.
Перед Андреем Пьер навестил
Наташу. Ей равных не было… и краше. Мама, по привычке, отсутствовала. После
прогулки по Ростову и разговоров о Париже солнце зашло. Спускался серый сумрак
ниже… Через открытое окно ворвалось неземное чувство. Влюблённых зовом
златоуста в пропасть толкнув. Туда, где льдины… моржи, тюлени и пингвины
резвятся в солнечных лучах под щебет райских птиц… она принцесса, а он принц… и
шелковистая трава, и запах мяты… разноголосица цикады… и разнотравья дух дурманит…
внутри возникшее сиянье в безбрежный мир истомы манит… Где сотни тысяч раз (ни
разу!) переходя от пошлости к экстазу, стремились лирики… Напрасно. Несбыточно…
грешно… смешно… опасно в то, что двоим дано, третьих посвящать. Но пытаются:
"К чему любить, к чему страдать, ведь все пути ведут в кровать…"
Авторское отступление: А я и пытаться не буду. Мог бы конечно: "Какая-то
неизведанная доселе сила одновременно толкнула двух свободных граждан
Российской Федерации в страстные объятия… с целью воспроизводства счастливых
людей будущего, которые не развращены понятием о светлом Коммунизме и будут
процветать в обществе равноценных российских капиталистов, построенном руками
их первобытных предков, ратующих за рост показателя отечественной
демографии…" Мог бы и короче: "Высшая Сила бросила их в пропасть
божественного зачатия (именно божественного и именно зачатия), решив, что уже
пора". А мог бы… Да нет, не мог. Оставим влюблённых наедине. Подглядывать
нехорошо. Поехали к Андрею. Пьер догонит…
Дверь квартиры Андрея, ключи от
которой торжественно вручил начальник тыла перед приездом Люльки (Андрей до сих
пор не понял чему он радовался и вообще каким боком…) была нараспашку. Люлька,
подоткнув полы халатика за пояс, как когда-то в кино показывали, мыла
лестничную площадку. Да и какая она теперь Люлька? Жена командира, мать
славного малыша по имени Антошка, а главное - хозяйка.
Избавившись от родительской
опеки, Юлия Мефодиевна Волоконская, без сожаления оставив супружескую
девственность на площади им. Гей-Люссака, входила в женственную зрелость
военного быта. Ей нравилось самостоятельно вести семейное хозяйство без
направляющих звонков матери: "Люлечка, ты это? Люлечка, ты то?" Ей
нравилось растить сына и быть нужной мужу. Ей… да что ей? А какой нормальной
женщине это не понравится? Нормальной.
Антошка тихо посапывал в
кроватке. Вчера вечером он сделал свои первые шаги, а сегодня закрепил
достигнутый результат и к обеду свалился без задних, впрочем, как и без
передних, ног. Манёвры, придуманные Андреем, сводились к следующему: он уселся
на диван напротив Юлии, но в другом конце комнаты, и разрешил порыться малышу в
шкатулке с военной бижутерией и галантереей, стоя. Малышу понравился внешний
армейский лоск золотистого блеска, но Андрей передал драгоценности жене. Молодой
воин, долго не раздумывая, бегом бросился к матери, отнявшей трофей, совсем
забыв, что даже ходить не умеет. Эксперимент повторили. Но армейские атрибуты
притягивали так сильно, что Антошка даже и не вспомнил, что до этого
передвигался сугубо на получетвереньках…
Пришедший на обед Андрей с
аппетитом поглощал наваристые щи, рассыпчатую гречневую кашу с мясом и компот с
чуть пригоревшим пирогом, умудряясь передать суть текущих событий. И Юлия,
поддерживая подбородок маленькими кулачками, с любопытством слушала. Ей было
безумно интересно то, что контрактник Мазюлькин наконец-то попал с первого
выстрела в цель, и она искренне гордилась контрактником Мазюлькиным и всем
коллективом рядового и офицерского состава. Потом к ней забежала Надька, потом
заскочила Зинка, потом… уложив маленького бегуна в кроватку, они с Андреем… А
чем не жизнь?
Приезду Пьера (всё-таки человек с
большой земли) были рады все. Даже Антошка. Он быстро подружился с Пьером, и
Юля успевала переделать и доделать все дела, намеченные раннее. У Андрея тоже
дела пошли в соответствии с графиком перевода на контрактную основу, но ещё до
приезда Пьера.
Военные комиссариаты России,
получившие наконец-то руководящее указание свыше, вели тщательный отбор на
подведомственных территориях с целью комплектованияэкспериментального полка отборными кадрами.
Кадры были, но их отбирали.
Они могли бы успешно
противостоять американским "Джи Ай" на всемирной выставке достижений
репродукции элитных армейских особей (в смысле рост, вес, интеллект…) если бы
устроители всяких международных конкурсов до такого додумались. Но отбирались
эти особи частными охранными агентствами теневой и не очень экономики.
Отобранные у военкоматов может быть и были бы рады послужить Отечеству, но за
деньги, которых у Отечества не было. По крайней мере, оно (отечество) так
говорило. А что за рыночные отношения без денег? А за те деньги, которые
всё-таки позиционировались деньгами, в Армию шли менее отборные, но более
нуждающиеся.
По вечерам Юля оставляла мужчин
наедине, занимаясь с Антошкой и предоставляя возможность давно невидевшимся
друзьям наговориться. Все мужики были рады. Особенно Антошка. Да и Пьер с
Андреем. А кто ещё?
-С Элиз
встречаешься? - как-то между прочим поинтересовался Андрей.
-Мы с ней
Библию вместе изучали…
-То-то я смотрю,
что ты приехал такой цветущий, как мак в наркотическом опьянении.
Услышав "мак", Пьер
насторожился и, сообразив, как мак и покраснел.
-С Ростова я
приехал…
-А-а-а, -
растянул Андрей. - А что изучали?
-Библию! -
возмутился Пьер непонятливости друга.
-А в читальном
зале Ленинской Библиотеки не…
-Библию,
говорю, изучали, - и Пьер вкратце рассказал предысторию и историю с Верой, в
части касающейся.
-Вера - это
святое, - наконец-то въехал в тему Андрей. - На территории церквушку видел?
-Видел.
-За два месяца
возвели. На волне пореформенного акта укрепления контрактной основы религиозным
ядром. Батюшку прислали. Настоящего, православного. На камуфляж рясу надевал. А
как с ближнего зарубежья русскоязычные контрактники пришли (своих недостаточно
оказалось), так и разногласия пошли. У нас же многоконфессиональная политика в
государстве. Заместитель по воспитательной работе начал батюшку притеснять,
мол, проводи работу, раз ты армейский поп. Тот попытался, но умом тронулся. А
замвоспит мой - энтузиаст своего дела. Верующих - мало, конфессий - много,
замвоспит - до костей мозга военный. Приказ есть приказ. Разделил церквушку на
межконфессиональные сектора. И начал проповедовать. Всем одно и то же
(обязанности солдата перед построением и в строю), но с выдумкой. Сначала православным.
Их больше всех на учёте состоит (пять человек), потом в следующем секторе на
колени упадет, и эти обязанности по Корану зачитает (там трое проповедь
слушают), затем пейсы приклеит и в сектор к одесситам… Даже один монгол есть.
Его замвоспит последним исповедует. Ламой прикинется, колготки жены на голову
натянет, и грехи монголу отпускает. Трудно с ним, говорит, на колготки всё
время отвлекается. Да и замвоспит в буддизме не особо силён. В других религиях
у него лучше получается. Но, должен я тебе сказать, все верующие - отличники
боевой и политической подготовки. Особенно монгол. Он, наверное, когда на
колготки смотрит, свою жену вспоминает, которая в далёкой Бурятии от него
денежный перевод ждёт.
-Без веры людям
нельзя…
-И я о том. У
каждого должна быть своя Вера, даже у монгола…
-Пошли спать,
Андрей. Какое-то у тебя сегодня игривое настроение. Завтра поговорим.
-Тебе радуюсь,
да и вообще, жизни, - согласился Андрей, и они разошлись.
"Завтра" не поговорили.
Ночью пришла телеграмма от Ивана Перефьютькина, и Пьер ближайшим рейсом
вернулся на большую землю. Иван убедился в выходе брата из преступной
группировки по борьбе с организованной преступностью и наблюдение снял.Но солдат без команды дурак, а Педень команду
дублёру дать позабыл. Что не делается, не делается к лучшему. Срочно
понадобился Пьер боссу - пожалуйста - адресок. У Педеня всё схвачено…
Окстинья была в ужасе. Не сразу.
Сначала она пребывала в эйфории недавно замужней женщины. Таблетки батюшка
поставлял исправно, а она ловко скармливала их любимому для поддержания
супружеского тонуса. Но после всех мыслимых и немыслимых сроков желаемая
беременность не приходила. Вызванные на дом шокотерапевты предложили
приостановить приём стимулирующих препаратов, подозревая побочный эффект.
Окстинья попробовала, но ожидаемого эффекта, ни очного, ни побочного не
произошло. Она удвоила охрану благоверного, который без таблеток стал ни на что
не годен, как Окстинья ни старалась пробудить в нём стойкость и мужество.
Категорически отказавшись от предложения шокотерапевтов, она возобновила сеансы
сексотерапии с применением пуговиц, т.е. таблеток, несмотря на
противопоказания.
Толян под наблюдением неусыпного
ока слуг Господних не имел никаких шансов. Бизнес его зачах, как, впрочем, и он
сам. Злоупотребление средствами, без санкции Минздрава, приводило к тяжким
последствиям. Батюшка, загоняясь в поисках этого самого средства, которое с
каждым днём становилось всё дефицитней и дефицитней, неоднократно попадал на
искусные подделки народных умельцев, что приводило к пустой трате пожертвований
прихожан и личному разорению, не говоря о скандалах, закатываемых Окстиньей.
Опомнившись от безмерной любви к дочери, святой отец отпел Толяна заживо.
Привыкший к послушанию Толян преставился на вторые сутки, оставив двух
несовершеннолетних сирот и одну безутешную вдову, которая горько рыдала,
подвывая коррумпированным плакальщицам.
Обряд погребения состоялся по
канонам православной церкви, в чём Пьер убедился самолично, уронив скупую, но
чистую, мужскую слезу на свежевырытую могилу Толяна. Горе потери с ним разделил
Иван, сказав: "Кто старое помянет…" - и пригласил к себе. Пьер пошёл.
Долго Иван ходил вокруг да около, пустив в ход всю имеющуюся в наличии
дипломатию и, наконец, перешёл к тому, зачем звал, тонко намекнув на передачу
Пьеру бизнеса Толяна. Пьер сначала не понял, но, сопоставив, проинформировал:
-Я недавно два
глупостных слова прочитал в Интернет. На "Х" и на "М"…
-На
"Х" я и сам знаю, а что такое "М"?
-Моржовый…
Ощутив каким-то внутренним
органом всю глубину начитанности Пьера, Иван больше не намекал.
