Меню сайта
Категории каталога
В мире животных [14]
В один присест [6]
Война и мир [52]
Городок [33]
Иудыч [32]
Кролики [11]
Ломка [6]
Маседуан [14]
Мораль [10]
Нецелевые программы [11]
Ни кола, нидвора [10]
О, женщины [16]
Свищ [5]
Сперматазоиды [0]
Я в Украине был [10]
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
  


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Четверг, 28.03.2024, 17:59 ГлавнаяРегистрацияВход
Сайт выпускников 4 роты ВДВ КВВИКОЛКУ
Приветствую Вас Гость | RSS
Главная » Статьи » Изба-читальня Петра Мирецкого » Маседуан

МЫШЛЕНИЕ

МЫШЛЕНИЕ

Конечно офеня загнул: "…на стадионе". Почему только на стадионе? Аденоид Иванович обслуживал ещё и прилегающие к микрорайону газоны. И в контейнеры мусорные не брезговал заглянуть…

Мужественно преодолевая трудности, возникшие с бурным ростом импортной цивилизации в виде пластиковых бутылок и баночного пива, он настойчиво отыскивал отечественную стеклотару, которой патриотично пользовались сознательные граждане. Но были и несознательные. Они создавали жёсткую конкуренцию в этой отрасли бизнеса, процветающей при любой формации, и расплодилось их немерено. Объединённые статистикой в социальный класс "бомжи" они конкурировали, отравляя нервную систему и индивидуальное стеклотарное предпринимательство.

Аденоид Иванович оказывал посильное сопротивление произволу классифицированных люмпенов. Вступив в стихийный рынок по принуждению (жизнь заставила), а не по убеждению (философия другая), он инстинктивно изощрялся всей своей кристально честной бухгалтерской оборотистостью, что позволяло сводить концы с концами и чувствовать себя полноправным гражданином капиталистического общества…

Жена, Аделаида Конопатьевна, вступила в рынок сразу и добровольно. В птичий рынок, но торговала почему-то кошками. Породистыми кошками. И котами. Котятами, одним словом, которых разводила на освободившейся от детей жилплощади. Дети выросли и отделились, как и положено взрослым детям, а котята продолжали плодиться. И стеклотара… что в совокупности приносило трудовые доходы, позволяющие оплачивать коммунальные услуги, следить за гардеробом, который подчёркивал интеллигентность упрощённой семьи, стричься в парикмахерской и эксклюзивно столоваться. Книг они не читали. Смотрели телевизор. А трудовые книжки рыночных супругов надёжно пылились в шкафу и, зафиксировав право на социальную пенсию, дожидались достижения пенсионного возраста владельцев.

А владельцы владели… в том числе и недвижимостью, которая заключалась в квадратных метрах трёхкомнатной малогабаритной квартиры плюс пара свободных метров площади затентованного "Запорожца" с убедительной рекламной надписью: "Раритет! В хорошем состоянии! Жалко, но продам!" А это уже не черта, в смысле бедности. Это уже собственность и, какая ни какая, а зажиточность.

Аденоид так прямо и говорил Аделаиде, коротая вечерние часы вынужденного безделья (он, обычно, в ночную ходил или, в крайнем случае, в полуночную):

-         Что-то зажились мы с тобой, Делочка (это он так ласково Аделаиду называл).

-         Мы ещё поживём, Денюшка (это она так ласково Аденоиду отвечала)…

И они жили. Худо-бедно, но жили. А чего не жить, если живётся? Живётся, живётся и хрен его знает, когда заживётся… Не принял Аденоид Иванович, как ни старался, новую систему хозяйствования, планирования и материального стимулирования. Не ко двору пришлась.

Он на дворе в свое время работал. На скотном дворе. Бухгалтером. Первый парень на всю деревню, районную. Второго парня в своё время в солдаты призвали. Он призвался и не вернулся. А Аденоид Иванович всю  свою сознательную жизнь, до полной победы капитализма, бухгалтером проработал.

Женился удачно. Жена, Делочка, учительствовала, красавица. Классной училкой была. А больше и не было. Класс-то на всю деревню - один. Общеобразовательный.

Детишки народились. Хозяйство приусадебное. Свинки, коровка, козочки-цыплятки… живи себе - не хочу. Перестройка началась. Стали по приказу Партии и Правительства мЫшление менять. Партия говорит: "Надо!" - народ отвечает: "Есть!" А чем Аденоид с Аделаидой не народ? Надо, так надо. Сменили и замыслили в город ехать. Предприимчивость поднимать. В деревне много не предпримешь. В деревне работать надо…

Продали всё на корню. Даже Бобика. Вот только одну кошку Мурку и взяли. Породистую. Деревенская у неё порода была, ядрёная. Приехали. Квартиру купили ("Запорожец" у них с собой был, но не как роскошь, а как средство передвижения). Предпринимать начали. Но то ли до конца не разобрались в городском предпринимательстве, то ли не то предприняли… А тут капитализм нагрянул. Совсем туго стало. Последние крохи на высшее образование детей истратили.

Дети выучились, переженились и отделились. И на том спасибо. Ртов меньше стало. Но и самим кушать хотелось. Понёс Аденоид Иванович свой бухгалтерский опыт в разные инстанции и структуры. И в частные, и в государственные, и в теневые… Нигде больше месяца не задерживался. Не ко двору приходился. Это тебе не скотный двор. Рынок! Но он ходил. Его уже и брать перестали, даже на неделю. А он всё равно ходил…

Если бы не Делочка, учительница общеобразовательная, то неизвестно выжили бы вообще в этих создавшихся экономических условиях. Аделаида селекцией занялась. С кем она породистую Мурку спаривала, одной ей известно, и Мурке, но товар получался высококлассный и пользовался спросом. На том и жили пока Аденоид, исходив вдоль и поперёк и устав от собственной непокорности, всё-таки занялся индивидуальной трудовой деятельностью. Не по специальности, правда, но благосостояние семьи, по сравнению с одна тысяча девятьсот тринадцатым годом, заметно улучшилось (воду горячую включили, но Аденоид здесь ни при чём).

Аденоид Иванович принадлежал к редкой и немногочисленной породе государственных деятелей отечественной бухгалтерии: он был честен и думал о благе государства. А государство почему-то о своём благе не думало, проводя политику расточительного разгосударствления, и это необъяснимое обстоятельство завело Безучастного Аденоида Ивановича в тупик. Как выйти из этого тупика он ещё не придумал. Брошенный (кинутый) на произвол судьбы Генеральным Секретарём в самый момент перестройки мЫшления, и не придя к консенсусу (если б Партия и дальше вела, он бы пришёл обязательно, а самому - никак), Аденоид Иванович зашкалил, в смысле мЫшления. Всё остальное работало нормально и требовало ежедневной подкормки…

"ПРОТИВ ВСЕХ"

Аденоид Иванович присел на одну из пустующих скамеек футбольного амфитеатра. Он любовно разгладил смятые листки периодической печати, собранные попутно с основным продуктом занятости, и углубился в чтение. Ежедневная "пятиминутка ненависти" плотно вошла в рабочий график искателя стеклотары и стала неизбежной, как игла наркомана.

Прогрессивные литераторы через симпатизирующие им средства массовой информации трубно взывали к тем, кто считал "Россию своим Отечеством, а не случайным местом рождения или обогащения", констатируя безысходность экономического тупика с одной стороны и лживую социально-политическую выспренность с другой. Они литературно оголяли насыщенные полки супермаркетов, символизирующих постперестроечное изобилие, разоблачая и изобличая.

Их мотивация была объективной. Дескать, если бы в Союзе решились лишить строителей Коммунизма сберегательных вкладов, урезали зарплаты, посадили бы на голодный паёк Армию, Культуру, Науку, Образование… открыли бы рынок для импортных производителей, подложив под них отечественных и т.д., то голые социалистические полки хозмагов и продмагов не выдержали бы хлынувшего изобилия на всём протяжении обширной территории…

Пощекотав нервы и в очередной раз заклеймив позором "всех этих оборотней", не взирая на занимаемые посты и ранги, Аденоид Иванович сдал куда следует собранный за ночь урожай, получил выручку и послушно направился в один из одномандатных округов. Протиснувшись к избирательной урне сквозь толпу независимо зависимых наблюдателей, он демонстративно поставил галочку "Против всех", опустил нахально зафиксированное волеизъявление в щель и, полностью исчерпав свой электоральный ресурс, победоносно направился на выход сквозь строй очумевших от проявленной дерзости (так ему показалось) созерцателей.

 

Семью прокормить - не поле перейти, в смысле футбольное. Перманентный рост цен и усугубляющая инфляция вызывали неадекватную реакцию у заселённого в город населения. Все трудней становилось встретить вежливого человека, который ничего не пытался бы продать, всё трудней становилось купить…

Исполнив гражданский долг в рамках действующего законодательства, Аденоид Иванович поспешил материализовать и супружеский, который заключался, кроме всего прочего, в ежедневном снабжении горячими хлебобулочными изделиями (полбулки серого хлеба) свежим пастеризованным молоком (один пакет) и мышки-норушки (для Мурки), 10 рублей пучок, но внутренне "Я", освобождённое от волеизъявления на четырёхлетний период несладкой жизни, заартачилось.

Не доходя до намеченной ранее цели, "Я" бесшабашно припарковалось у вино-водочного ларька и, отсчитав львиную долю выручки, приобрело пол-литра дешёвого алкогольного напитка, бесцеремонно поставив хозяина перед свершившимся фактом.

Уединившись с новоприобретением в скверике, гармонично прилегающем к ларьку, хозяин жизни (внутреннего "Я") облюбовал укромный уголок, затенённый разросшимся кустарником, отхлебнул, сглотнул и задумался: "Так дальше жить нельзя!" Затем, периодически отхлёбывая и посасывая, он начал постепенно одумываться: "А как можно?" Через два часа терзаний и сомнений Аденоид Иванович, рачительно проглотив последние капли купленной влаги, наконец-то додумал: "Живут же люди?!" - и нетвёрдой походкой в люди пошёл.

Люди спешили. Кто куда, но какие-то озабоченные и хмурые. Он то же вроде бы как нахмурился и поспешил, но освобождённая от дум голова с непривычки расслабилась: "Абонент временно не доступен".

Почувствовав бесконтрольность и полученную свободу, которой нагло упивался пищеварительный тракт на голодный желудок в кустах уединения, ноги тоже решили оттянуться, выписывая виртуозные кренделя с загибом в разные стороны: "Свобода!"

Сознательные верхние конечности, обхватив фонарный столб, лишили разгулявшихся нижних собратьев разнузданной маневренности, галантно поддерживая вертикаль интеллигентного владельца и не выпуская освободившийся от собранной стеклотары потрёпанный бухгалтерский портфель.

Многократные, но безрезультатные, попытки всего организма оторваться от столба вынудили недоступную голову немного соображать:

-         Парень, ты в метро? - осведомилась она у мимо проходящего молодого человека заплетающимся языком.

-         Ага, - дружелюбно подтвердил парень, не скрывая своих намерений.

-         Я с тобой, - заявила голова, а сориентировавшиеся в обстановке руки мгновенно открепились от фонаря, цепко ухватившись за добросердечного парня, и прочно завесили последовавшее за ними тело.

Доведённый до намеченной цели Аденоид Иванович благодарно освободил парня, вцепившись обеими руками во внутренний поручень подземной электрички, но непредвиденные рывки вновь возвращали неуправляемое тело в дружеские объятия попутчика. Парень, не рассчитывающий на вечную дружбу с незнакомым интеллигентом, временно самоустранился.

Очередной рывок безжалостно бросил разболтанную совокупность Аденоида Ивановича, потерявшую надёжную опору, на колени миловидной девушки, увлечённо читающей женский роман и завидно пребывающёй в индивидуальном экстазе. Прерванное извне сладострастное ожидание прогнозируемого оргазма вызвало в девушке бурное негодование, которое она и обрушила со всей девичьей ненавистью и страстью на свалившегося Аденоида. Выслушав обильный поток ненормативной лексики, сорвавшийся с взволнованных уст пострадавшей, неустоявшийся пассажир обратился взглядом, полным мольбы и отчаяния, к недавнему дружественному попутчику. Тот сжалился, снял Аденоида Ивановича с насиженного места и отвёл на заднюю площадку, прислонив к непрозрачной стенке.

Но на этом проявление доброй воли отзывчивого парня не кончилось. Следующий рывок бросил на неуправляемого Аденоида Ивановича базарную тётку огромных размеров. Припечатав неустойчивого интеллигента в точку опоры, она приняла исходное положение, грубо оглянулась и нагло извинилась:

-         У-у-уу, каазёл!!! - пообещав в следующий раз набить морду.

Молодой человек, чтобы не допустить глумления над беспомощностью подопечного, вывел согласного на всё Аденоида из транспортного подземелья и распрощался, прислонив на вокзале у столба с громкоговорителем.

-         Поезд на Мытищи прибывает на третью платформу, - сообщил громкоговоритель женским голосом начавшему приходить в сознание Аденоиду.

-         Ну-ка, дура, повтори.

-         Повторяю...

Удовлетворившись исполнительностью, Аденоид повтора слушать не стал и уже самостоятельно нырнул обратно в подземку. Благополучно добравшись до родимого двора, он с удивлением обнаружил на соседской лавочке трёх афростудентов, беспечно потягивающих "Балтику" из горлышка.

Профессионализм не пропьёшь. Аденоид Иванович факультативно примостился рядом и заинтересованно уставился на негров в ожидании высвобождающейся стеклотары. Студенты не спешили. А куда им спешить? Зато мочевой пузырь Аденоида, запоздало включившийся в общий сабантуй организма, давил и требовал…

Идя на поводу у нетерпеливого органа, интеллигентный бухгалтер проявил инициативу, ускорив процесс. Аккуратно изъяв у близлежащего негра недопитую бутылку, он залихватски вставил её себе в горло и ловко опорожнил. Освободив отечественную стеклотару от зарубежных прихлебателей, Аденоид аккуратненько упаковал её в портфельчик и, не проявляя расизма, вежливо поинтересовался:

-         Что, белый?

Студенты подтвердили справедливость очевидного отвисшими челюстями. Аденоид, опорожнив оставшиеся недопитыми бутылки, складировал их туда же в портфельчик и, обронив уже на ходу: "А когда начинал пить, тоже негром был", - заторопился по неотложным делам.

Категория: Маседуан | Добавил: Мирецкий (16.01.2009)
Просмотров: 531 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]

Бесплатный конструктор сайтов - uCoz Copyright MyCorp © 2024