Потрепанный жупан, в пыли бахилы,
на ладан дышат сквозь потёртость дыр, а в торбе сыр… и чёрствая краюха хлеба.
О, слуги неба! За что?! Вернулся путник боязливый простолюдинкой, мундирчик
затолкав на чердачок… Ныряло вернулся, «извращенец». Не тут то было, или, як цэ
там, було! Командир так и сказал: «Куку-маку… Ничем я тебе, друг, помочь не
могу. Ты всё пела? Это дело. Так пойди же попляши… Правда, есть тут домик
обветшалый на балансе. Можешь купить, если можешь. Домовладельцем будешь.
Подойди к товарищу подполковнику Шайбе, он растолкует, что к чему, а на службу
я тебя призвать не могу, вакансий нет. Извини».
И пошёл он, дугой согнувшись,
солнцем палимый, весенним солнцем, вдаль углубляясь задом наперёд. К товарищу
подполковнику Шайбе пошёл с повинной, у командира получив заряд…
Стояла эта избушка запредельная,
за пределами городка, на непонятно чьих землях: то ли отчуждённых, то ли
оборонных. Окружённая сгнившим заборчиком из дерева бесценной породы и четырьмя
сотками бурьяна, она косила под памятник архитектуры крестьянского зодчества
крепостных времён.
Принадлежность к какому-нибудь
ведомству определить было практически невозможно. Поговаривают, что большой
партийный член в ней останавливался, то ли Политбюро… то ли беспартийный… когда
в молодости этапом на каторгу шёл до революции, потом революцию сделали, а
избушку забросили. Так она и осталась, как памятник старины. Дислоцированная
рядом часть не претендовала на место древнего мемориала, а государству как-то
недосуг было, и затерялась мемориальная избушка в чаще окрестных лесов…
Выкупил эту недвижимость
неудавшийся пан прапорщик Ныряло и оформил как частную собственность за счёт
привезённой с далёкой Украины твёрдой инвалюты, которая измерялась не гривнами
национального шовинизма, а кубометрами конвертируемого сала, своевременно
подоспевшего в отправленном контейнере.
Многонациональная Россия не
забыла хохлов. Был спрос и получился бизнес. Ныряло, обменяв в
«специализированных» обменных пунктах инвалюту на российские рубли, открыл счёт
в банке «Не позволяйте себя кинуть другим. Приходите к нам!» и ушёл в дело
вместе со своей коханочкой Ганзей и двумя маленькими хохлатками. Первым делом
надо было позаботиться насчёт крова. Потом бычки, корова, куры-гусы…
В два счета убывающие запасы
материальных средств, в связи с производством широкомасштабных
ремонтно-восстановительных работ исторической древности, инициировали
интенсификацию предприимчивости. Ганзя устроилась рабочей (вакансия нашлась!) в
убыточное подсобное хозяйство товарища подполковника Шайбы, которое к этому
времени практически было уже съедено личным составом полка, оставив в память о
себе одного молодого, но подающего надежды самца. Переложив эти надежды на
Ганзю, Шайба выделил средства на обзаведение, но в очень ограниченных
количествах: «Пусть хоть сама трахается с этим поросёнком, но результат должен
быть!» В Армии против ветра не писают, и Ганзя смирилась, но не примирилась:
"Продал Исав Исааку первородство… за чечевичную похлебку. Передал Авраам
Исааку скотоводство. А толку? Исаак родил Иакова? Так до сих пор рожают.
Исааки. И чечевичную похлёбку до сих пор хлебают. Исавы. Бизнес!"
Дружественный Калигула, преемник
квадратных метров Министерства обороны, и другие кровные друзья в беде не
оставили. Неудавшийся соотечественник Нерыло помог материалами (на заборчик) и
строительной техникой (экскаватор «Беларусь» на два часа для отрывки котлована
под фундамент задуманного коттеджа), Слабодрыщенко советом помог и другие…
Этот хитроумный Калигула свёл
коханку Ганку со знакомым егерем. Стоящий на страже законности и правопорядка
жизни «братьев наших меньших» егерь, на третий день организованного Нырялом
сабантуя за счёт внебюджетных средств на приобретение, полученных от товарища
подполковника Шайбы, не отказал. Презентовал двух самочек и кабанчика,
лишившихся родителей по лицензии охотхозяйства.
Молодому хрячку понравились
туземки лесных джунглей, не достигшие половой зрелости, и он принялся их
программировать на воспроизводство. Дикий кабанчик дублировал.
Долго ли, коротко, но стали
Нырялы процветающими фермерами-скотоводами. Поставляя избранному обществу
хохляцкое импортное сало по договорным ценам, они сдавали побочный продукт
(мясо) на дополнительное питание в военный городок, получив у товарища
подполковника Шайбы право на пользование свинофермой с последующим выкупом на
взаимовыгодных условиях. Выводимая Нырялами порода давала потрясающий вкус
изысканного украинского деликатеса знающим толк гурманам. Они даже на этой базе
свой клуб организовали «Любители чужого сала», президентом которого был избран
недавно уволенный из Вооружённых Сил «за упущения по службе» уже не товарищ,
майор Мускул.
Ныряло, постепенно обогащаясь,
дарувал своим хохлаткам цыпляток, нэхай годують до зимы. Коханке Ганке -
корову, нэхай молочко пье. Себе купил велосипед. Новый друг семьи, егерь,
бескорыстно поставлял осиротевших в братоубийственной войне зверёнышей, которые
разнообразили вкус украинского сала привкусом медвежьего и тому подобного, а
сдаваемое свиное мясо на дополнительное питание попахивало лосятиной и даже
трепетной ланью.
Иногда процветающий фермер
бескорыстноотправлял коханку Ганку в
ночное, на выпас «коровьего стада», где ей помогал случайно проезжавший мимо
егерь… коханочка не сбереглась, а ночка тёмная прошлась… по вымени мозолистой
рукою… Извращенцы… простите, Возвращенцы!!!
А вставшим в строй теней Валгалла
(обители душ, павших в бою), картошку жарили на сале,Ичкерию кидая… на войну
