Бульдозер на базе артиллерийского
тягача (БАТ) всей своей 27-тонной мощью натужно планировал местность, сжигая
моторесурс стоимостью сто двадцать восемь советских рублей за один час, не
тронутой инфляцией… дефляцией… деноминацией… Два автокрана послушно
устанавливали понтонные звенья, списанные до Великой Отечественной войны, во
время и после, в одну линию, линию забора, возводимого на спланированном БАТом
периметре. Приданный трудолюбивой инженерной технике личный состав,
возглавляемый командиром понтонной роты товарищем капитаном Валетом, с
пониманием относился к выполнению поставленной задачи, на первый взгляд
вызывающей недоумение возведением понтонной переправы вертикально и на суше. Но
это всего лишь был фрагмент полёта военно-инженерной мысли - забор. Любой
уважающий себя военный городок начинается с забора, как театр с вешалки…
Через него проходит солдатская
любовь, именуемая в армейских кругах «самовольная отлучка», «…случка»,
«самоволка».
Через него повышается
благосостояние отдельной категории военнослужащих, именуемой в армейских кругах
«прапорщики», которые, мечтая перейти на новую форму одежды с одним погоном,
чтобы второй не мешал лямке перекинутой через плечо сумки, строго стоят на
страже завоеваний социализма.
Через него идёт
несанкционированный товарообмен «утраченного» военного имущества на товар народного
потребления, именуемый в народе «пойло». Эту сторону потустороннейдеятельности негласно контролирует личный
состав срочной службы, именуемый по обе стороны забора «деды».
Да и вообще любой забор любой
в/ч, разделяющий две земные цивилизации, именуемые «гражданские» и «военные»,
намного значимей любой КСП (контрольно-следовой полосы), условно разделяющей
соседние государства. Да и эстетическое наслаждение, полученное от внешнего
вида добротно обустроенной части, вселяет веру в силу и могущество нашей Армии.
Валет, усиленный покрасочной
машиной взвода маскировки (старший - товарищ старший лейтенант Служивый) и
путепрокладчиком БАТ (старший - товарищ капитан Цугундер), раздавал карты после
несыгранного Цугундером мизера в будке приданной покрасочной машины.
Взвод маскировки, в лице
командира отделения товарища младшего сержанта Симпомпончика, крыл матом цвета
хаки установленные в линию забора алюминиевые понтонные звенья, восстанавливая
защитный слой оных, утерянный в результате беспощадной эксплуатации в довоенный
период, во время войны и после… и одновременно выполнял обязанности несения
службы «на стрёме».
По негласному принципу преферанса
«Посмотри карты соседа, свои всегда успеешь», Служивый нахально заглядывал в
будущее, перекидывая покусанный мундштук беломорины из угла в угол ритмично
раскрывающегося рта:
-Это ж, сколько
цветного металла достанется кому-нибудь при всеобщем разоружении?
-Закрой рот.
Тебе не светит. Всеобщее разоружение наступит тогда, когда этот алюминий
проржавеет, - осадил его недальновидный Цугундер.
-Что-то
самосвал задерживается, - забеспокоился более приземлённый Валет.
Старший самосвала товарищ старший
прапорщик Слабодрыщенко и в самом деле задерживался вместе с вверенным ему
автомобилем. Получив задачу на подвоз щебня из карьера для засыпки не
заасфальтированных колдобин и подсыпки основания под возводимый забор,
бизнес-прапорщик Слабодрыщенко, уполномоченный играющим руководством совершить
левый рейс и на весь вырученный доход затариться правильным пивом, увлечённо и заинтересованно
совершал четвёртый…
-Ты, где был? -
гневно спросил непосредственный начальник товарищ капитан Цугундер наконец-то
вернувшегося старшину.
-Пиво купил, -
невозмутимо доложил Слабодрышенко, выставляя пивной эквивалент одного
щебёночного рейса и ловко скрывая доход от остальных трёх неучтённых.
-Шляешься,
чёрти где, а мы тут вынуждены воду пить и… - взглянув в окошечко на строящийся
забор и не подобрав нужных воспитательных слов, Цугундер резанул правду матку,
- и в карты играть.
-Очередь! - и с
чувством глубокого материального удовлетворения убыл для дальнейшего
прохождения службы…
Валет, потягивая пивко и
наслаждаясь удовольствием от свежести левого пива и несыгранного Цугундером
мизера, погрузился в историю: «Однажды Ильич, Троцкий и два эсера, один левый,
другой правый, до поздней ночи расписывали в Смольном пулю. Вистовали Ильич с
Троцким. Троцкий возьми да и наиграй эсеру голого короля. Остался Ильич без
лапы, расстроился очень, и говорит Троцкому: «Ледорубом Вас, батенька, за такое
дело!» Сдали еще раз. И решил Ильич на мизер идти. Революция всегда риск.
Охранка,говорит, меня не поймала,
теперь вы попробуйте! Но непруха шла вождю в тот памятный вечер. Оказался мизер
ловленным. И взял Ильич шесть взяток, как с кружка. Плюнул в морковный чай,
прищурился: «Эх - думает, брать, так брать!» И этой же ночью Зимний взял»…
Забор медленно, но уверенно
расползался по периметру военного городка, делая его закрытым. Закрытость
давала возможность перевести несколько отдалённый от населённого пункта городок
на другой, более щедрый статус обеспечения Военной Торговлей (закрытые и
открытые военные городки обеспечивались товарами потребления по-разному, хотя
потребности населения военных городков были одинаковыми). Этот коварный замысел
командира полка и лежал в основе возведения нового забора вместо
превращающегося в развалины старого, который состоял из пролазов, лазеек, дыр,
затянутых для отвода непосвящённых глаз ничего не значащей колючей проволокой,
намазанной для устрашения солидолом.Операция по закрытию городка должна была быть завершена к приезду
всеобъемлющей вышестоящей комиссии, а отсутствие средств на статьях
«капитальное строительство» и «благоустройство», поставили перед
необходимостью: «из подручных средств», «своими силами», «в кратчайшие сроки»…
А за забором продолжалась
Перестройка. Жизнь по талонам раздавалась (там и там). «Наверх» всплывала новая
тусовка, «икалось» пионерским лагерям…
