Мадам Кюрю принимала гостей.
Приехала госпожа Наташина мама из Ростова, но не одна, а с дочерью. Красавица.
Прелесть! Мадам Кюрю бескорыстно предложила ей себя в качестве гида. И Прелесть
охотно согласилась. Пока мама решала производственные вопросы, Наташа жадно
впитывала красоты города, который многие бы хотели увидеть и умереть. Наташа
наоборот. Чем больше видела, тем больше хотелось жить. Она сделала много
эскизов и набросков, особо понравившихся мест, но поскольку таких мест было
гораздо более чем времени, Наташа приняла мудрое решение охватить всё это
целиком с Эйфелевой башни. Остался день до отъезда, а работа в натуре не
завершена.
Наташа в последнее утро визита встала
пораньше, распрощалась с доброй и отзывчивой тётей Кюрю, договорилась с матерью
о встрече в аэропорту и взошла на башню.
У госпожи мамаши из Ростова тоже
осталось очень много "незавершёнки" на последний день и она буквально
на секунду заскочила за вещами…
Счастливая мадам Кюрю нежно
обнимала статного молодого человека. "Красавец!" - оценила госпожа
мама по-женски, и смущённо попыталась прошмыгнуть в свою комнату за вещами, но
мадам, с трудом вырвавшись из объятий, гордо представила молодого человека:
-Знакомься. Мой
сын, Пьер!
-Орёл! -
восхищённо не нашла других слов госпожа, закрутилась и уже в Шереметьево
поделилась своим восхищением с дочерью.
-Лучше позже,
чем никогда, - как-то своеобразно и грустно отреагировала Наташа, но госпожа,
пожав плечами, снова закрутилась…
Пьер тоже не обратил особого
внимания на госпожу. Он еле держался на ногах. Устал с дороги. Летел стоя.
Пробоину ему заделали силиконом и для его личной же безопасности выдворили
временно за пределы страны без права переписки.
Старший брат Перефьютькин дал
чистосердечные показания по бартеру. В обмен на протез. Протез, за его же
деньги, поставили. Крокодило-моржовый. Но свежей информации не получили. Сарший
брат свободно оперировал фамилиями верхушки айсберга, которые вычислители и без
него прекрасно знали, а всю теневую часть свалил на убиенного. К верхушке не
подступиться, подводная часть айсберга так и не всплыла, поэтому Перефьютькину
присудили штраф за халатное обращение с охотничьим оружием, повлекшее тяжкие
последствия, выразившиеся в летальном исходе одного из государственных деятелей
безопасной службы, и отпустили.
Ояё белку в глаз бил, а тут… друг
детства. Поселившись в свободной квартире Пьера, он всё-таки исполнил свою
мечту. Посмотрел столицу и уехал к себе в тайгу рассказывать, как с другом на
белку ходил… А вот Перефьютькину запретили рассказывать о Пьере.
Его строго-настрого предупредили,
что отрежут протез, а остальное переедут колёсами асфальтоукладчика в случайном
дорожно-транспортном происшествии, и взяли подписку. Больно взяли. Перефьютькин
заплакал крокодильими слезами и пообещал не разглашать. А куда он денется?
Какая Марья без Ивана? (любимую его супругу Марьей звали, а его - Иваном). Что
за мужчина в сорок лет и без протеза?
Пьер быстро поправился на
французских харчах русской кухни матери. Профессионализм не пропьёшь даже
"Мартини". При интенсивном обмене веществ естественный продукт
переработки вытеснил искусственный силикон из ненужного отверстия, расширяя
нужное до предела с уплотнённой частотой, и ненужное затянулось, оставив две
вмятины, означающие вход и выход вражеской пули. А пуля просвистела и… Ага.
Вернувшись на историческую родину
с боевым ранением, Пьер приступил к своим служебным обязанностям. Учитывая
сложившиеся обстоятельства, его временно перевели на лёгкую работу и устроили
бомжем.
Вычислителям поступила информация
о том, что открывшаяся в столице АХН (в официальной аббревиатуре - Академия
Художеств Новая) является центром международного наркобизнеса. Экспонирующиеся
на первом этаже (в бывшем холле салона бывшей Анны Павловой) полотна кисти
великих мастеров пейзажа, к которым был определённый доступ, ни о чём, как об
искусстве, не говорили. Нужна была глубинная разведка.
Через смежные силовые структуры и
ведомства вычислители высчитали двух бомжей, которые кормились с элитных столов
России и проникали в любые запретные места, как тараканы или… кибернетики. Но
поскольку они ещё целую ораву собратьев подкармливали, то и к ним доступ был
ограничен. Пьер получил задачу внедриться.
Как-то бомжуя в городском парке,
он отдыхал на парковой скамье, просматривая бывшую в употреблении прессу. К
нему подсела миловидная девушка и, проведя краткий экскурс по внутренним
проблемам жизнеустройства, повела в заоблачные дали. Девушка оказалась умной и
симпатичной. Слушать её - одно удовольствие. Видеть - другое. Два в одном (в
смысле удовольствия). На прощанье девушка вручила ему тоненькую брошюрку и
попрощалась. Проводив удаляющиеся два удовольствия в одном вопросительным
взглядом, Пьер при полной бездеятельности фонарного столба разглядел надпись на
первой странице брошюрки: "Сторожевая башня", - а на последней -
номер телефона.
Уступив новому товарищу по
несчастью забронированное спальное место на втором ярусе, Пьер полез на первый
(под скамейку). "Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почёт, -
подумал он. - Так было, есть и будет". Дождавшись пока старший товарищ
сладко захрапел, Пьер покинул свою усыпаленку и отправился на постоянное место
жительства, успев запрыгнуть в последний трамвай. Какая-то поздняя дамочка
брезгливо скривилась на Пьера:
-Отойди,
вонючка, чё прикалываешься?!
-Больно надо, -
огрызнулся Пьер, - у меня таких как ты по две на каждой скамейке…
По месту жительства он получил
команду автоответчика: "Позвони в любое время". Пьер позвонил и получил
новую команду: "Прекращай бомжевать. Найдёшь некоего Удашкина. Потерянный
человек, но имеет выход на нужных людей. Возможно проживает по адресу…"
