На аллеях городского VIP-парка ротвейлеры, колли, сенбернары… в изящных намордниках,
степенно выгуливали своих состоятельных хозяев. Это лобное место было своего
рода вернисажем столичной знати, где прогулочным шагом экспонировалась
зажиточность и принадлежность к сильным мира сего.
Элиз собак не имела и не любила.
Припарковав "Геленваген" у рекламного щита трансакции
"Гомеостазис!" в пешеходной зоне (последний писк суперимущих), она
выгуливала Му и Вука, вызывая неприкрытую заинтересованность собачьих
владельцев.
Отпустив подопечных погулять без
поводка, Элиз присела на краешек скамейки и, упиваясь жизненной энергией
солнца, мурлыкала себе под нос весёлую песенку, которую Пьер напевал последних
два дня: "Нам парашютистам привольно на небе чистом. Лихи ребята на
подъём, задирам мы совет даём, шутить не следует с огнём…" Он её у Андрея
в городке подхватил. Солдаты в строю пели. Прицепилась. И Элиз заразилась
бесхитростным мотивчиком… Вдруг, откуда ни возьмись, появилась человечья слизь
и присела на противоположный край скамьи.
Мусорный, зловонный подзаборник
устал с дороги (путник запи… запоздалый), отдохнуть решил и перекусить.
Соединённые его Величеством Случаем две крайне противоположные частицы полюсов
сегодняшнего общества притянулись по законам физики и, обнаружив скрытую
однозарядность (им было одинаково начхать на всех, кроме себя), резко
оттолкнулись по тем же законам физики.
Бомж зашуршал дырявым бумажным
пакетом и извлёк из него продукцию уличного фастфуда. Мясо протухло, салат
почернел, хлеб заплесневел, но в остальном - гамбургер, как гамбургер.
"БигМак!" - пояснил он, ни к кому не обращаясь, и с аппетитом откусил
большой кусок. Элиз передёрнуло. Заметив безмолвное, но агрессивное, движение с
противоположной стороны, бродяжка по-джентельменски прервал возникшее неловкое
молчание, несуразно зависшее в присутствии такой очаровательной леди,
одновременно чавкая беззубым ртом:
-Извините,
леди. Не желаете ли кусочек моего бутерброда? Я думаю, о том, чтобы заняться со
мной любовью, не может быть и речи. Для вас мужчина - это гибрид вибратора с
банкоматом…
Элиз в полемику вступать не
стала. Она подняла вверх правую руку (большим пальцем вниз). Из-под рекламного
щита вынырнули два юриста с неоконченным начальным образованием и бомж через
приоткрытый люк благополучно попал в подземные лабиринты городской канализации.
Навсегда. Всему своё место…
"Дипломатия - это искусство
так нагадить в душу, чтобы во рту остался лёгкий привкус лесных ягод... -
подумала Элиз провожая сочувственным взглядом собеседника. - Искусству
дипломатии не учат. Или оно есть, или его нет".
Элиз знала, о чём думала.
Детально разработанная и проводимая ею операция "в-третьих" подходила
к завершению. Непосредственного исполнителя она готовила и подготовила
тщательно. Подвести он не должен. Он должен вывести соперницу на роковую тропу,
а там - дело техники. На роль исполнителя Элиз выбрала с виду невзрачного
художника Кизяка Акакиевича Губошлёпкина. Когда-то он и в самом деле был
даровитым мастером, но с появлением новых веяний картины его не выставлялись и
не раскупались. В погоне за средствами к существованию он стал маляром женских
тел, где и преуспел.
Элиз, выяснив у
русско-разговорившейся к тому времени Му о наличии на материке Биссая чисто
антагонистического общества, которое всеми своим фибрами души враждовало с
племенем По-Пу-Ки и ело только из этого племени, выработала план
"Барбары-Россы".
При очередной встрече по
укреплению партнёрских связей с международным бизнесом Элиз попросила вождя
Си-Ка-Му-Ку о маленьком одолжении. Си-Ка-Му-Ка не отказала и вывела Кизяка на
тропу, ведущую к племени Пу-По-Куя. Племя это было чисто мужским и питалось
чисто женщинами, оставляя для посева отобранные особи. Чисто женщин они на дух
не переносили и съедали любую попавшуюся, а тех, кого оставляли, отмачивали
трое суток в долине гейзеров, затем неделю удобряли всякими благовониями
разнотравий и лишь после этого по строго установленной очерёдности пользовали.
Вот в эту самую долину Кизяк и
напросился, чтобы увековечить уникальное чистилище материка Биссая.
Коалиционное правительство Биссая одобрило и открыло визу для посещения владений
племени Пу-По-Куя. Вождь племени Бар-Бар-Рос-Са встретил иностранного художника
сдержанно, но предоставил. Набросав сверху несколько эскизов ("снизу"
посторонним было строго-настрого запрещено),Кизяк сославшись на занятость, продлил визу и, заручившись разрешением
на повторный приезд с двумя помощниками, убыл. В консульстве его строго
предупредили, чтобы помощники были мужской национальности, иначе может
произойти международный скандал с летальным исходом. Сык-Тым, продовольственный
вождь Пу-По-Куя, ни одну женщину с территории не выпустит. Ни живую, ни
мёртвую.
Получив обстоятельный доклад о
проделанной работе, Элиз встала перед проблемой: "Как осуществить?"
Но сама судьба благоволила к ней, прислав тётку с телеграммой-приглашением на
свадьбу. А дальше - проще простого. Губошлёпкин сопровождает молодых в
свадебном турне на общественных началах, приводит в долину, усаживает Наташу,
очарованную красотами экзотической природы, за мольберт и, чтобы не мешать,
уводит Пьера. Куда? - его проблемы. Главное, чтобы Сык-Тым вовремя узнал:
"Вкусненькое привезли". Всё остальное выдвинутые вторым эшелоном
юристы сделают сами. И подчистят, и разбитого горем Пьера доставят в целости и
сохранности под тёплое и бескорыстное крыло надёжной подруги. А Элиз уж утешит,
и место ненавязчиво займёт в освободившемся сердце Пьера. Вот тебе и
"в-третьих". Умница!
Она даже сделала первые наброски
"в-четвёртых". Открытие салона Элиз спланировала совместить с третьим
и последним обрядом бракосочетания, а в знак победы торжества и справедливости
её эпохи установить в холле памятник зеленой лошади, на которой будет восседать
"Герой нашего времени"-
всадник без головы, сжимая в правой руке порыжевший от времени ваучер, а в
левой - гранитное шунтированное сердце, которое ей любезно подарил знакомый
губернатор. Одно было выставлено на всеобщее обозрение губернии, второе - у
Элиз. А зачем ему два?
"В-третьих" всё так и
получилось, как она и спланировала за исключением маленького "но".
Это "но", наверное, - злой всероссийский рок и без него - никак.
Аборигены племени Пу-По-Куя оказались людоедами-вегетарианцами. Но кто об этом
знал? Они до приезда группы художников сами о себе этого не знали. Случая не
было. Несмотря на всю племенную дикость и первобытные условия выживания,
пу-по-куяки "СВОИХ" (доморощенных и прибывших по визе) не ели,
питаясь сугубо враждебным племенем По-Пу-Ка. Даже родившихся девочек никому не
отдавали. Держали у себя в питомнике в постоянно подмытом термальными водами
виде (потому как на дух всё равно не переносили). Достигших общебиссайской
зрелости (12 лет) девочек удобряли и использовали по прямому назначению. В
благодарность за это девочки долго не жили, не более двадцати пяти лет.
Почувствовав приближение смерти, использованные (оставившие потомство) дочери
племени уходили к всеядным и те с удовольствием их кушали, без приправы и даже
ещё чуть-чуть тёпленькими…
Оставив, согласно инструкции,
Кизяка Губошлёпова в качестве залога дружбы и доброжелательности вождю
Си-Ка-Му-Ке, юристы благополучно доставили молодых в апартаменты Элиз. По
поводу Наташи они никаких распоряжений не имели, но сочли это само собой
разумеющимся. Жена ведь…
Наташа взахлёб делилась с лучшей
подругой мужа полученными впечатлениями, демонстрируя наброски дикой природы.
"Не многие из нас могут вынести счастье - разумею, счастье ближнего"
(Марк Твен). Первые наброски "в-четвёртых" мелодраматично
превращались в прах и пух. Не заметив, Наташа и Пьер искренне благодарили Элиз
за предоставленную возможность, пребывая на седьмом небе от счастья, и Элиз впервые
в жизни плакала. То ли от счастья друзей, передавшегося ей, то ли от скорби по
зря израсходованным средствам на приобретение вычурной дорогостоящей свечи… но
никак не от трат на свечку для Губошлёпкина, купленную на парапете среди
церковной утвари, которая была куда дешевле. Но даже и та не понадобилась…
"Как видишь, в этом мире счастья мало, и все, что сладко, сладко лишь
сначала".
Худой, с козлиной бородкой Кизяк
не вызвал аппетита у людоедок. Обрезав ему всё лишнее, чтобы зря не болталось,
и оставив дырку по образу и подобию, его использовали на подсобных работах при
росписи тел рядового населения: сажи нажечь, красители перемешать… и кормили
травой.
