Пьер подъезжал к заветной цели.
До кампуса интернационального картеля "Desert Combat" оставалось
километра четыре. На душе было выше крыши, давление 130/90, пульс учащённый,
сердцебиение аритмичное. Напевая: "Нам парашютистам…" - он с
любопытством осматривался, прислушивался и принюхивался. За два месяца,
проведённых на курсах по переподготовке в президенты, Пьер основательно
соскучился… Вдруг совсем неожиданно прозвучал сильный взрыв и прямо перед носом
Ленд-Ровера упал огромный баобаб, вздыбив облако, неизвестно откуда взявшейся
серой пыли. Пьер успел отреагировать, развернувшись на 1800 и резко
затормозив в пяти метрах. Выпрыгнув из машины, он залёг. Над головой дико
каркнула знакомым человеческим голосом несуществующая ворона. Потом ещё:
"Карр! Карр!" После троекратного "Карр!" Раздались хлопки
крыльев. Во всю мощь человеческих лёгких заголосил петух. На толстом стволе
баобаба появилась двухлетняя девочка в поясе шахидки. Она подняла обе ручки
вверх и весело прокричала:
-Папа!
Вознесёмся?
-Обязательно,
Пьерочка. Вот только до баньки доберёмся.
Девочка сбросила с себя пояс
прямо на ствол. Ствол моментально сдулся и она радостно бросилась папе на шею:
-Поехали, па!
Пьер ещё раз, но более
пристальней, вгляделся в окружающий ландшафт и на этот раз заприметил едва
уловимые демаскирующие признаки схрона. "Молодец, Мишаня! Не потерял
навыки. И акустика, и пиротехника, и имитация соответствуют. Да и замысел
неплохой. Нашёл способ доложить о проделанной работе по подготовке к открытию
Диснейленд-Кюрю, не омрачая радость встречи". Пьер усадил дочурку на
колени, развернул машину и, полностью доверив ей руль, нажал на педаль
акселератора. В собственной баньке по-белому их ждала вторая половина семьи…
Пьеро была старшей. Имя это ей
подарила бабушка Кюрю. Наташа пыталась возразить: "Может Мальвина?" -
но мадам бабушка настояла, а госпожа бабушка не возражала. Ей не было никакого
дела до имени внучки (как, впрочем, и вам до имени бабушки). Главное - чтобы
человек был хороший. А внучка получилась очень уж даже недурственная. Вторую
девочку назвали Мальвина.
Наташа и Пьер, постоянно находясь
в состоянии первозданной любви, даже и не задумывались над применением
достижений современной медицины в области контрацептивов, а деятельность по
разработке и внедрению "Средства Шмитт" считали производственной
необходимостью и обременительной данностью отцовского завещания. Беременности
Наташа переносила легко, без всяких кисленьких, солёненьких, сладеньких
стимуляторов, внутренних болей и сопутствующей тошноты. И рожала легко. И
девочки из неё выходили славненькие. И мальчик был на подходе к выходу…
Возносились они в баньке, приводя
тело в соответствие с душой. Раз в неделю и по праздникам. Сегодня был
праздник. Папка приехал! Пьеро обычно возносилась с мамой и маленькой
сестричкой, а сегодня решили всей семьёй.
В баньке Пьеро долго смотрела на
отца, который был для неё непререкаемым авторитетом, и всё не могла понять, как
такой уважаемый человек до сих пор не научился париться по-человечески. Она
долго не решалась, но детское терпение не выдержало и она всё-таки набралась
смелости:
-Папа, трусы
сними!
-Да ничего
страшного, я и так помоюсь, - не понял заботы отец, отмахнувшись по-взрослому
от дельного предложения.
-Да снимай,
чего уж там, - всё-таки настаивает через несколько минут Пьеро, поддержанная
улыбкой матери.
-Я в плавках
привык, Пьерочка, - продолжает отговариваться Пьер.
-В трусах попка
потеет. Снимай, мы не будем смеяться…
Раскрыв поры тела навстречу добру
и остудившись холодным квасом с погребка, Кюрю (три девочки и 0,8 мальчика)
перекусили с дороги, надели самые красивые наряды и поехали на праздник
детства… И никто им не мешал.
Всё взрослое и детское население
военно-научного, аптечно-производственного компилятива "Desert
Combat", незадействованное в обеспечении жизнедеятельности комплекса,
собралось на открытие первой очереди детского городка
"Диснейленд-Кюрю".
Ровно в назначенное время грянул
феерический салют. В небо взмыли тысячи шариков, увлекая за собой пелену,
скрывающую до поры, до времени городок "Счастливое детство". Со всех
сторон раздался щебет птиц, и заиграла мягкая нежная музыка, льющаяся прямо с
неба.
Люди в нерешительности топтались
на месте, ожидая пафосную речь, мол, дорогие сограждане… мол, администрация…
Ничего подобного. Сквозь льющуюся с небес музыку донёсся ласковый женский
голос: "Проходите. Это вам…"
Банановые рощицы и апельсиновые
чащобы, желтеющие внутри разноцветья фруктового леса, прорезали ровные
аккуратные аллейки с разветвлённой сетью тропинок, обсаженных низкорослыми
мандариновыми деревьями. Жители кампуса робко втягивались в глубину аллей, а
ласковый голос подбадривал: "Кушайте на здоровье…" Люди смелели. И
дети… но ни одна корка или косточка не упала на белые дорожки парка. А урны
через каждые пять шагов для чего? Никто и не подумал оземь бросать.
Аллейки вывели на большую весёлую
поляну. Скоморохи, наряженные в смешные одежды районных, городских, губернских
и т.д. администраций с большими животами и слоганом на них: "Умище куда
девать?" играли в футбол с худыми клоунами, разодетыми в балахоны
баллотирующихся кандидатов с логотипом "Сытый голодного не поймёт!"
Увидев детей (взрослых на поляну
мягким голосом не пустили), футболисты оставили мяч и бросились развлекать
будущий электорат. Каждый клоун и скоморох набрал себе достаточное количество
потенциальных избирателей и повёл на качели, карусели, потехи-утехи,
горки-норки… которые уютно расположились вокруг теплого рукотворного озера
"Учись плавать!"
Кто куда обещал, тот туда и
повёл. Потом менялись. По ходу действа клоуны и скоморохи периодически
разбрасывали на чистой глади озера листики с нарисованными предвыборными и
избранными программами, что по замыслу организаторов должно было затруднить
плавание маленьких избирателей, приучая к плюрализму и надводному
ориентированию, но дети не обращали на листки никакого внимания, наслаждаясь
чистотой озёрной воды, и листовки бесследно испарялись вместе с вымыслом…
А родители прохлаждались на
скамейках парка, с умилением наблюдая за отеческой заботой о детях. Им тоже
было приятно и весело. Разбросанные по лесу маленькие харчевни и трактиры
поддерживали многовековую традицию отдыха и веселья. В одном из таких Пьер,
Мишаня и глава администрации аппарата президента фонда Мечкус Аджукайсис с
жёнами без детей потягивали горячий сбитень, закусывали шанежками и вели
неторопливую беседу.
-…а визу тебе
твоя родина откроет, возвращенец ты хренов? - поинтересовался Мишаня у седого
Мечкуса.
-Лопатай,
лопатай, бишкальнюка[1]. Откроет, конечно. Я,
ребята, сплю и вижу, как снова на озере Ория рыбу ловлю… Отпусти, Пьер.
-А достойную
смену ты себе нашёл?
-Нет. Но
заприметил. К тебе друг на свадьбу приезжал с женой и пацанёнком. Мне
показалось достойный мужчина…
-У-у-у, куда
хватил. Мужчина он достойный. Даже очень достойный, но…
К вечеру уставшие ребятишки,
загруженные подарками, вернулись к родителям. Весёлые и счастливые семьи
разъезжались по домам. Родители допытывали друг друга, мол, кому платить? кого
благодарить? Мягкий голос проинформировал: "За всё уплачено Охиреем
Похиреевичем Шмиттом", а провожающие клоуны и скоморохи раздавали взрослым
позабытые леденцовые петушки на палочках и доверительно шептали на ушко:
"Попробуйте лизнуть это. Это намного вкусней…"
